Он едва держится на гребаной ниточке, его руки так крепко вцепились в перила, что они дрожат.
— Она твоя гребаная сестра и моя гребаная жена.
— Похоже, у нас с Джеремаей Рейном есть что-то общее. Инцест?
Я знаю, что мне не следовало этого говорить. Я знаю это, но уже слишком поздно брать свои слова обратно, да я и не хочу этого. Но опять же, я не хочу больше говорить об этом ублюдке, и я знаю, что только что пригласил его.
Если бы я никогда в своей гребаной жизни не слышал имени — Джеремайя Рейн, думаю, это прибавило бы мне целых десять лет жизни. В нынешнем состоянии я, вероятно, умру в течение следующих десяти лет из-за этого самовлюбленного социопата.
Потому что он трахает мою сестру.
И он почти трахнул мою новую сестру.
И Люцифер не хочет заткнуться об его убийстве.
— Да, еще одна вещь, которую мы недостаточно обсудили, — Люцифер разминает шею, затем отворачивается от меня. — Скажи мне еще раз, — тихо говорит он, — почему именно ты вошел в горящее здание и спас жизнь этому куску дерьма?
Черт возьми, мне действительно нужен косяк. Сейчас почти час ночи, и у меня сейчас гораздо более серьезная проблема в виде неуравновешенной девочки-подростка, в которую я только что вошел.
Но за те несколько раз, что мы с Люцифером виделись за месяц после Жертвоприношения, он не слез с моей задницы из-за этого дерьма.
Я сажусь обратно. Сжимаю руки вместе, локти на коленях. Я закрываю глаза, я чертовски устал.
— Если бы я не спас ему жизнь, ты бы сейчас не называл Сид своей женой. Ее даже не было бы сейчас здесь. Возможно, она даже убила бы тебя, чему в данный момент я, возможно, даже рад, потому что сейчас, черт возьми, утро, Люцифер, и я хочу спать.
Он фыркает, но не смотрит на меня.
— Ты убил Пэмми.
От его смены темы у меня болит голова.
Я потираю виски.
— Да.
— Ты забрал Сид с собой.
Я вздыхаю.
— Да.
— И ты не подумал, что, может быть, тебе, блядь, стоит мне сказать?
Это легко.
— Нет. Но, может, тебе стоит сказать — спасибо? Она заслужила смерть. Мы оба знаем, что…
Его руки внезапно оказываются на моих плечах, когда мои глаза распахиваются, и он толкает меня обратно в кресло.
— Сид могла пострадать! — кричит он на меня, его глаза дикие. — Ее могли убить!
Я сбиваю его руки с себя, подставляя свои под его предплечья. Я поднимаюсь на ноги, делаю шаг к нему, пока он не уступает шаг, а затем еще один, прижимаясь спиной к перилам.
— Она не погибла. Я бы никогда не позволил ей пострадать. Я все спланировал, у нас было прикрытие. Ей ничего не угрожало, и она хотела сделать это
