Мне кажется, в глубине души я подозревала, что у меня не было семьи, но расстраивало меня не это, а то, что пребывая второй день дома, я не чувствовала себя дома
Знаю, я ничего не помнила и вряд ли кто-то надеялся, что попав домой я вдруг все вспомню, но Борис сказал, что дома мне будет лучше, а как же это лучше могло быть, если во всем огромном доме я не нашла ни одной вещи, пахнувшей мной, нигде не увидела фотографий со мной, не обнаружила ни одного следа того, что у дома вообще была хозяйка и, тем более, что этой хозяйкой была я.
Дом выглядел обжитым, но, может быть, как и сказал Алеша, я переехала в него совсем недавно и еще не успела оставить свой след в нем, а все мои вещи скорее всего были в нашей с Борисом спальне. Надо бы туда заглянуть.
Вообще, это было очень мило со стороны мужа предоставить мне пространство, а не давить своим присутствием постоянно. Жаль, что его не было дома и я не могла сказать это лично ему.
– А ты не знаешь, Борис скоро придет? – спросила я, направляясь к лестнице.
В пустом доме мне было тревожно. Время тянулось. Я с опасением думала о наступлении ночи, когда из темноты начнут выползать пустоты и мне нечем будет их заполнить. Мне нужны были мои вещи, хоть что-то мое, способное успокоить и натолкнуть на воспоминания или ощущения того, кем я была. Я ведь даже не знала собственного отчества, дня рождения и других мелочей.
– Скорее всего к вечеру, – без выражения ответил Алеша, следуя за мной.
Суббота, а муж был на работе. Наверное, это цена всех тех благ, которые он… мы имели.
Поднявшись на второй этаж, я замешкалась: из-под двух дверей пахло Борисом.
Постояв у одной, я уловила среди его запах бумаги и провода. Наверное, там заряжался ноутбук, а значит, это был рабочий кабинет.
Я подошла ко второй двери и мне показалось, что Алеша напрягся, но может только показалось.
Комната за дверью оказалась такой же просторной, как и та, в которой сейчас спала я. Цветовая гамма тоже была схожей, но в интерьере преобладало более сдержанное оформление без лишних деталей, все только самое необходимое и все только мужское, ничего женского. Абсолютно ничего.
Хмуро закрыв гардеробную, я взволнованно провела рукой по волосам, не зная, что об этом думать. Мне только сейчас пришло в голову, что на Борисе я не видела обручального кольца.
В груди заскребло дурное предчувствие, но я попыталась себя успокоить. У всего этого должно было быть логическое объяснение.
Я украдкой посмотрела на Алешу. Теперь мне уже не казалось, что он был напряжен, теперь я была в этом уверена. А еще этот его запах… Уж не знаю, всегда ли я была так восприимчива к запахам или же обострение обоняния было своего рода компенсацией за потерю памяти, но пахло от него… Нет, конечно же, не страхом. Смущением, может быть. Неловкостью. Стыдом.
