— А сейчас поприветствуем нашего дизайнера, фею, сотворившую это волшебство!
После этих громких слов под резкий бит выходят друг за другом все манекенщицы. Их очень много. В зале раздаются аплодисменты – сначала сдержанные, но идут по нарастающей. Свет направлен только вперед, и реальность словно смещается. Есть только этот водоворот на белом подиуме и черный вакуум вокруг.
И вдруг на середину сцены быстрым уверенным шагом выходит она. Теперь я могу отчетливо рассмотреть ее красивое лицо сердечком, жадно выпить все особенности хрупкой фигуры, захлебнуться ореолом женственности, исходящей от нее волнами. Несмотря на то, что она облачена в темное платье какого-то болотного цвета с длинными рукавами, юбкой в пол, а шея закрыта гофрированным серым воротником, девушка источает больше секса, чем все окружающие ее манекенщицы.
В ней столько цвета, что я захлебываюсь возбуждением.
Красный, розовый, синий, зеленый, коричневый, бежевый…
С огромным трудом останавливаю себя, чтобы не сорваться с места на глазах всего огромного зала и не присвоить себе это сокровище.
Я вижу цвета впервые за семь лет.
И я, блять, оглушен этим открытием.
Аплодисменты вокруг нарастают, превращаясь в гул.
— Наш смелый дизайнер – Анжелика Чопурия!
Чопурия…Жена моего кровного врага…
Все пазлы сразу складываются в одну картину. Я быстро решаю, что будет дальше.
Медленно ударяю ладонью о ладонь. Зрители встают, чтобы выказать свое уважение ее таланту.
Ведущий шоу – низкорослый плотный мужик в клетчатом клоунском пиджаке несет Анжелике огромный букет цветов.
Давид Чопурия напротив меня напрягается, и я вижу, что несмотря на его улыбку, он нервно и зло глядит на ведущего, который неловко целует руку его жене.
Анжелика, значит…
С тебя и начнется моя месть…
Анжелика
— Милая, все прошло просто великолепно! Ты настоящий талант, бриллиант! — поднимаю фужер с шампанским и чокаюсь, устало улыбаясь. Не буду спорить, работа проделана колоссальная: за три месяца возродить всю коллекцию с нуля… Не знаю, кто еще способен на такие геройства, кроме меня.
— Анжелика, звонит твой отец, поговоришь? — помощница протягивает трубку, но я отрицательно качаю головой — не хочу говорить с ним, вообще нет настроения слушать его недовольство. Мне хочется насладиться теми крохами ощущения свободы, которые еще парят в воздухе после того, как показ завершился. Вдохнуть полной грудью и притвориться, что моя жизнь нормальная…
Девушка вздыхает и закатывает глаза. Врет в трубку:
