– Еще раз спрашиваю: ты что-нибудь слышал про нее?
– Нет, не припомню.
– Надо бы как-то ненароком спросить.
– Хорошо, – кивнул я. – Будет сделано. Но начнешь ты, издалека, полюбопытствуй, кто построил эту дачу.
Раиса Тимофеевна вернулась не скоро. Она принесла полиэтиленовый пакет, наполненный бурыми луковицами величиной с грецкий орех:
– Продавщица сказала – голландский, – тихо произнесла она и стала выкладывать луковицы на стол. – Я думаю, не обманула, раньше таких не было. – Она внимательно рассматривала каждую луковицу и блаженно улыбалась, точно ребенок, получивший в подарок невиданные игрушки.
– Красивый лучок, – вставила Тамара. – И дача у вас красивая. Кто же ее построил?
Раиса Тимофеевна ойкнула:
– Мой папочка, Тимофей Митрофанович, царство ему небесное. Собрал лесхозовских мужиков и сказал: ребятушки, кроме денег за каждую ударную смену литр «Московской», а под конек ящик «Столичной»! И мужики не подвели, работали как стахановцы, за лето сложили избушку всем на загляденье. А тут и мой непутевый муженек подключился. Отделка внутри дома – его работа. Он ведь рукастый был, столярно-плотницкие навыки еще в детстве приобрел. Отец неоднократно шутил: Ваня, тебе бы не в милиции служить, а деревянным зодчеством заниматься. Не учитывал папочка, что золотые руки голову заменить не могут. Иван ведь не бессовестный был, а просто дурной – сначала сделает, потом подумает. А дачу он эту любил, называл ее санаторием. Это, наверно, единственное, что нас объединяло по-настоящему. Даже когда мы развелись, нередко наезжал сюда. С моим папочкой они крепкую дружбу водили.
– А вы с ним встречались? – спросила Тамара.
– А как же, он ведь настырный был и беспардонный.
– Простите, Раиса Тимофеевна, за нескромный вопрос. Если не хотите, не отвечайте, – с виноватой улыбкой проговорила Тамара. – А почему вы развелись?
– Мезальянс, – усмехнулась Раиса Тимофеевна и стала луковицы складывать в мешок.
– А я думаю – мезальянс и Людмила, – многозначительно произнес я, выделив имя Людмила.
Раиса Тимофеевна вздрогнула, пожала плечами и стрельнула колким взглядом в мою сторону:
– Какая Людмила? Никакой Людмилы не знаю. – Она опустила глаза, пальцами дотронулась до висков и натужно улыбнулась: – Вы не договорили. Так что там луковый директор театра натворил?
– Ничего особенного, – ответил я. – На правах почетного ветерана Замухранской культуры схлестнулся с новым главным режиссером, они не поделили между собой одну актрису.
