– И кто победил?
– Заведующий отделом торговли Облисполкома.
Раиса Тимофеевна хмыкнула и повернулась к Тамаре:
– Станислав Викторович совершенно не разбирается в повадках советской номенклатуры. Выставляет их какими-то придурковатыми камикадзе. Завотделом торговли, конечно, важная персона, но не ключевая. Без острой нужды ни за что не полез бы на чужую территорию. Театр – это вотчина отделов идеологии и культуры, за которыми внимательно присматривали чекисты.
– А если это любовь? – игриво спросила Тамара.
– Томочка, – пропела Раиса Тимофеевна на выдохе, – по-моему, сказки Станислава Викторовича на тебя плохо влияют. – Она замахала рукой, точно отгоняя назойливую муху: – Отсядь от него подальше.
Тамара послушно пересела на табуретку, стоящую рядом с Раисой Тимофеевной. И мне это, скажу прямо, очень не понравилось. На кончике языка уже крутилась язвительная фраза про российскую версию «Рабыни Изауры», но озвучить ее, слава богу, не успел. Раиса Тимофеевна, прижав к груди мешок с луком, резко поднялась из-за стола:
– Замочу севок и спать! Тома, не задерживайся, без тебя не усну.
Проводив взглядом Раису Тимофеевну, я торопливо подошел к Тамаре и положил руки на ее плечи:
– Уважаемая Тамара Олеговна, – прошептал я, – приглашаю вас ночью в гости. Если скажете «да», я еще раз схожу в душ.
Она прикоснулась подбородком к моей руке:
– Иди мойся, я постараюсь…
Ночное рандеву получилось странным и совсем не таким, как я его представлял. До часу ночи я терпеливо ждал, несколько раз подходил к двери комнаты Раисы Тимофеевна, оттуда доносились неразборчивые голоса. В конце концов, когда волнение, объясняемое предстоящим свиданием, поутихло, меня попросту сморило, и я уснул.
Тамара пришла посреди ночи, когда уже начало светать, и очень долго не могла меня разбудить. Наконец я открыл глаза, но это не означало, что я проснулся. Слушая Тамару, абсолютно ничего не понимал, умолял оставить меня в покое, и нес какую-то ахинею про то, что готовлюсь к важной встрече, мне надо собраться с мыслями, найти синий галстук с красными звездочками и, о ужас, называл Тамару Илоной. Ничего подобного со мной ранее никогда не случалось. По словам Тамары, понадобилось минимум четверть часа, чтобы привести меня в относительно нормальное состояние.
Наконец, присев на краешек моей кровати, она заговорила по существу. Ее усталый голос звучал тихо и ровно, но таил в себе что-то, несомненно, волнующее и предвещающее большие перемены.
