Заговорила только, когда мы подошли к подворотне на Литейном, притом неожиданно дружелюбно:
– Спасибо, Демьян, ты молодчина. И в парных этюдах, и в массовом сработал на пять с плюсом. Ядро поверило, что мы с тобой взаправду любовники.
– А разве нет?..
– Не перебивай, и запомни – это не повод расслабляться, тебе надо учиться.
– Учиться? Я готов, бежим!.. – захохотал я и, схватив Аглаю за талию, потащил во двор.
– Прекрати!.. – крикнула она, оттолкнув меня. – С постельными этюдами покончено, перейдем к просветительским акциям. Это мой долг. Постараюсь помочь тебе вырваться из тьмы рабочей окраины к светочам высокой культуры. Вот скажи, ты читал Бабеля? – Ее резко качнуло, она сгорбилась и, перебирая руками, опирающимися о стену подворотни, стала удаляться от меня.
Больше я никогда у нее не был, между мной и Аглаей образовалась дистанция, не предполагающая близких контактов. Но свое слово она сдержала. Ее просветительский порыв продолжался около двух лет. Она-таки заставила меня читать Бабеля и другие хорошие книги, изданные официально и в самиздате. Благодаря ей я начал открывать для себя город, в котором ранее жил, точно с закрытыми глазами. А еще она вытащила меня на экскурсию в Старую Ладогу. После этого я уже самостоятельно объехал половину Ленинградской области и от увиденного в буквальном смысле обалдел – оказывается, в двух-трех часах езды от Питера находятся уникальные культурно-исторические объекты, о существовании которых я даже не подозревал.
А тем временем наши встречи с Аглаей – она уже больше не работала в нашем институте – постепенно сошли на нет, но при этом я часто вспоминал ее, особенно наши новогодние этюды. Зачем она их устроила, кого хотела уколоть – долгое время для меня оставалось загадкой. То, что этот кто-то из ядра, у меня не вызывало сомнений. Но вспоминая всех троих мужчин, ее бывших коллег, я не находил ни одного, кто бы мог заставить Аглаю совершать такие безумства.
Все прояснилось с помощью Марика:
– Лесбийская любовь двух законспирированных диссиденток, – невесело усмехнулся он. – У Аглаи затяжной роман в нескольких частях с моей старшей, троюродной сестрой. Они то сходятся, то расходятся, но сейчас опять вместе.
У меня глаза полезли на лоб:
– Это та женщина, с которой они работали?
– Представь себе. И что в высшей степени парадоксально, у кузины в два раза больше еврейской крови, чем у меня. Она выросла в семье, неукоснительно соблюдающей иудейские традиции. – Марик вскинул руки и почесал затылок с какой-то необъяснимой страстью, потом нахмурился и вдруг виновато улыбнулся: – Природа загадочна и многообразна.
