Про Дон-Жуана разговаривал широколобый, щекастый, потный дядя в синей выцветшей майке. Наполняя граненые стаканы подозрительным вермутом, он горестно вздыхал и кривился, закрывая один глаз и уводя губы то в одну, то в другую сторону. Казалось, он говорит и пьет из-под палки, точно его кто-то принуждает:
– Я тогда был начальником городской автобазы. Понимаешь, какой это разворот? Фотка на доске почета от времени пожелтела, пока новую под стекло не вставили, на партхозактиве сидел рядом с Героем соцтруда, директором передового совхоза, первый секретарь обязательно за руку здоровался. И на карман было что положить. Кто без транспорта может обойтись? Никто, понимаешь? А он, хренов Дон-Жуан – прощелыга. Зарплата – курам на смех, жилищные условия – барак послевоенной постройки, а сам – сморчок худосочный, росточком мне до плеча не доставал. Но директора школы – женщину моей мечты – увел прямо из-под моего носа. Я ведь жениться на ней хотел. Ради этого с законной женой канадский хоккей устроил – припечатал ее к холодильнику, а она мне старинной шумовкой по уху въехала. Готовил ее, так сказать, к окончательному, официальному разводу. Дурак!.. – словно ужаленный, неожиданно завопил он. – Вот и живу теперь экспедитором. Без жены, без директора школы, но с занозой – почему? На каком основании? Куда у баб глаза подевались, мать их ети?!.
Опорожнив свой стакан, он пристально посмотрел на мой – нетронутый:
– Выпью за твою гипертонию. Выздоравливай, парень. – Он одним махом поглотил содержимое моего стакана и, покачиваясь, направился к дверям. Но вдруг, схватившись за косяк, остановился:
– У тебя с арифметикой все в порядке?
– Вроде бы да, – ответил я, думая, когда же, наконец, он уйдет. Но дядя не торопился.
– Считай, – грозно приказал он. – Оклад – сто десять, отминусуй алименты, двадцать пять процентов, старухе за комнату восемнадцать рублей, старухиной дочери в два раза больше, без ликера и пирожных, сука, к телу не подпускает. А харчи, а носки, а в парикмахерскую сходить перед баней?.. Вот и приходится мухлевать без оглядки, не подумавши. Понимаешь, какой это разворот? Прямая дорога за решетку. – Он оттолкнулся от косяка и с грохотом вывалился в коридор.
Заспанная, пышнотелая дежурная, выглянувшая из своей коморки, сладко зевнула, издавая звук, похожий на заунывный скрип несмазанных дверей:
– По вытрезвителю соскучился? – флегматично спросила она. – В милицию позвонить?
– Звони к нам, в Красное Рогожино, – захрипел дядя, стоя на коленях. – Скажи землякам: Дон-Жуан – сволочь и американский шпион!
