Об этом Меншиков не сказал ни слова, но сам прекрасно понимал, что так оно и будет — и как бы еще в плен сотнями сдаваться не стали. А еще на поле брани ринуться донцы — нет для казака ничего слаще показавшего спину врага, да добычи, которую можно захватить без потерь. Это атаман Васька Фролов, отец которого Фрол Минаев бунтовал вместе со знаменитым Стенькой Разиным, считает, что о его засаде никто не знает, но на самом деле нашлись доброхоты, что уже предупредили.
Вот только гнать им полки Леонтьева всего две версты, а там длинные овраги отделят врагов от центра, где своя баталия идет. И Балк не успеет ударить в тыл Мишке Голицыну, просто не сможет перейти через овраги, а пройти чуть дальше вперед ему просто не дадут. Потому что в действие вступят десять драгунских полков корволанта, которые он сам поведет в баталию — шесть тысяч всадников на отдохнувших лошадях. И поддержанных гвардейцами — Балковы полчишки просто сомнут в миг единый, сбросят в овраги, рассеют по полям и лесам тех, кто сумеет удрать от неминуемой смерти — остальных порубят палашами и поколют штыками. Полностью исчезнет левый фланг неприятельский, как при злосчастном Головчине было. И тогда шведы охвачены будут, ведь плечо их защиту и прикрытие потеряет. И отступать свеи начнут. А там…
— Ох, как болит, — неловко повернувшись на суку огромного дуба, под раскидистыми ветвями которого он удобно устроился, для лучшего обозрения баталии, Меншикова пронзил болевой спазм, отогнавший воспоминания о вчерашнем совете. План его приняли, ибо у других генералов вообще предложений не имелось, к тому же он единственный среди них являлся фельдмаршалом. Да и Петр значительно подобрел, буркнул, что ценит, и наградит по заслугам, и вечером даже своего лекаря прислал, чтобы тот помощь оказал и доклад о том сделал.
— Не выдержал дядя Миша боя — полки ретираду затеяли! А что ты хотел — сила завсегда солому ломит!
Никакого притворного отступления не было — началось самое настоящее бегство доброй половины солдат, что уже побросали пушки и знамена. Оставшиеся верными присяге служивые тоже быстро отходили, только отстреливались плутонгами, стараясь задержать ринувшихся вперед бунтовщиков. Даже несколько пушек имелось, уводя их назад, тут же заряжали и делали залп, прикрывая огнем отходящую инфантерию.
Меншиков взирал на баталию с нескрываемым удовлетворением в душе — стоявшие на правой стороне полки генерал-поручика Мишки Голицына, давнего его злобного недоброжелателя, уже начали пятиться, выгибая линию назад, до оврагов, которыми можно было прикрыть обнажавшийся фланг. Однако центр стойко держался, хотя шведы атаковали его в своей привычной манере — ружье в левой руке, а шпага в деснице, в обычную штыковую атаку они не ходили как русские.
