Меншиков заговорил горячо, чувствую, как «гроза» приблизилась и вскоре разразится над его головой. Нужно было ее отводить всеми силами, и он зачастил, чтобы показать свою полезность:
— Только надо войска царевича ложным отступлением выманить, как мы и продумывали. И по правому их флангу атаковать гвардией и драгунами. Сомнем наступлением, отрежем их от редутов и прикончим, загнав в овраги. А стрельцов на своих укреплениях встретим, две трети орудий там выставим. Пушкари у нас хорошие, много лучше чем у бунтовщиков, на них весь расчет и сделан в баталии.
— А кто сим корволантом командовать будет?!
— Как кто, мин херц?
Меншиков опешил от спокойного вопроса Петра, который на него посмотрел как на покойника.
— Ты ведь меня назначил на совете с корволантом быть и вместе с ним атаковать мятежников. Али передумал?!
Петр ничего не ответил на вопрос, усмехнулся так, что усики взъерошились, молча наклонился, сильно натужившись ноднял небольшой, но увесистый мешок, и бросил его на стол. Затем также спокойно извлек и поднял еще один мешочек, полного близнеца первого, и так же презрительно швырнул на стол, рядом с «собратом». От веса аж ножки затрещали, столешница чуть ли не прогнулась.
Комната наполнилась звоном монет, что-что, но такой звук Меншиков опознал мгновенно. Причем не серебра, а чистейшего золота — больно мелодичным звяканье показалось. И вес он оценил мгновенно — не менее пятнадцати тысяч дукатов, пуда на три каждый из мешков — золото ведь мало по размеру, но вес изрядный имеет, намного больше чем серебро.
В душе стало погано — Александр Данилович мгновенно осознал, что произошло — такой подлости от судьбы он никак не ожидал. И лихорадочно принялся соображать, как отвести от себя верную смерть. И от яростного рыка царя невольно вздрогнул.
— А как мне начальство над своими войсками предателю и казнокраду доверить?! Тому, кто всех предателей-генералов с фельдмаршалом Шереметевым за выкуп отпустил?!
Глаза Петра налились кровью:
— Вот от него самого тебе письмецо с благодарностью сердечной, мешок этот, который он с Васькой Долгоруким наполовину заполнили, тебе дарят со всем почтением. А вот еще письмеца — и все тебя благодарят, что ты их от моего праведного наказания избавил. А вот тут пять тысяч дукатов от казацкого атамана, как выкуп за князей Петьку Голицына и Алексашку Волконского, коих ты продал царевичу. Пусть каины они, меня предали, а потом Алешку — но приговор я выносить должен!
