— Даже казацких разъездов не было, так, один-два десятка черкасов то там, то тут появлялись, но что интересно, в окрестностях, к той рощице вообще не подъезжали ближе, чем на пару верст.
— Хм, заманивали тебя, Алексашка, как есть завлекали, — Петр хмыкнул, глаза его сверкнули и царь усмехнулся. Меншиков своего венценосного друга и повелителя за более чем три десятка лет изучил как облупленного. И видел, что тот сейчас был недоволен не провалом миссии, а чем-то другим, пока для него непонятным. Но к нему напрямую относившимся, ибо монарх зело раздраженным был.
— Так я тоже не пальцем сделан, мин херц. Отправил четверых гвардейцев усадебку посмотреть, и если там наши сидят, то вместе с ними и выйти всем десятком. Ушли они, и как сгинули — ни выстрела, ни криков не донеслось, только пару раз птички защебетали, но быстро успокоились. Пару часов ожидал, но никто не вернулся, как договаривались, и тут понял я что уходить оттуда надо. Но только из рощицы выехали, смотрю, казаки с разных сторон вытягиваются, явно взять нас всех хотели. Но кони у нас добрые, отдохнувшие — ушли от них легко, хотя и гнались чуть ли не до самого лагеря, как только драгуны им навстречу выехали.
— Это я их послал — тебя встретить и приветить. А заодно и посмотреть, не понарошку ли тебя гонят, представление перед моими очами устроив. Уж больно на то и походило!
От жестких слов Петра Меншикова холодный пот пробил — теперь он знал, что царь разгневался именно на него, и принялся лихорадочно размышлять, какое из его ухищрений на почве казнокрадства раскрылось. И тут он не ошибся в своих расчетах, но только наполовину — но пока о том Данилыч не знал, но ситуацию, как говорится, прочувствовал всей кожей.
— И как мыслишь — на баталию генеральную нам выходить?!
— Конечно, государь! Засада эта на царевича уловкой была, время выиграть, чтоб Аникита Репнин с полками подошел — бить надо кулаком, все силы воедино собрав, тогда и победа будет.
— Одержим хоть викторию, Данилыч?!
У Меншикова волосы чуть дыбом не встали от безмятежного голоса Петра — так всегда было, когда царь узнавал точно о его проделках и готовился избить его до полусмерти. А вот получать побои накануне баталии фельдмаршалу категорически не хотелось, и он предпринял попытку увильнуть от «раздачи», а для сего требовалось показать свою полезность.
— Победим, государь, обязательно победим, не можем не одолеть! А как иначе — когда я тебя обманывал?!
