— Деньги нынче получишь в казне и с казаками расплатишься вдовое от договоренного — ибо доля моя царская! Тебе жалую за службу верную десять тысяч рублей и нагрудный крест кавалера ордена! И пару сел из наследия Меншикова, которое в казну отойдет.
— Живот за тебя положу, государь!
— Лучше сделай так, генерал, чтобы враги мои живот свой положили на поле боя. Ох, Данилыч — курочка по зернышку клюет, зато гадит, как свинья добрая! А посему выкуп в Митаву повезут мои люди — есть у меня на службе для сих задач датский генерал и прусский полковник. Надеюсь, что через пару лет Меншиков подаяние просить будет на паперти Норт дам де Пари — собора Парижской богоматери, кто не понял. Раз он эти игрища начал, то и мы с ним поиграемся — в охотку!
— Государь…
— Своими делами занимайтесь, служивыми — сражения пойдут, а нам надобно в баталиях побеждать кровь из носа. А иными заботами вашими я себя озадачу — вы мои верноподданные и не грех вашими проблемами мне заняться, от докуки вас освобождая для дел воинских.
— Надежа-государь, мы о другом тебя просить хотели. Бьем челом за князей, изменники они поневоле, деток в заложники брали.
— Могли мне о том сказать, а не врага слушать, измену в тайне учинять!
— Царь-батюшка, прости их, окаянных, ведь не корысти ради…
— А токмо волей пославшей меня матушки, — Алексей неожиданно вспомнил строчки из одного известного советского романа, которым зачитывался в юности. Усмехнулся и подвел черту:
— Государева Дума их судить будет, ни я! Токмо помиловать могу, но отныне пусть добрый суд дела все вершит, но не царь, дабы без гнева и пристрастия обойтись, а все по закону делать!
— Государь, не дело тебе самому в эту свалку встревать, мы и так бунтовщиков потихоньку одолеваем, — Михайло Голицын говорил спокойным и уверенным тоном, хотя и скрывал обескураженность. Баталия пошла совсем не так, как он рассчитывал — за лесками скрывались колонны стрельцов, что после стрельбы из редутов неожиданно стали выходить в поле и медленно выстраиваться для боя.
Попытка атаковать мятежников кавалерий, сорвать им построение и внести в их ряды смятение, сорвалась сразу — везде были прорыты замаскированные траншеи, очень хорошо замаскированные, там были укрыты сотни стрельцов, что встретили драгун залпами. Столь новые приемы ведения боя озадачили князя, и он решил начать правильное сражение, развернув в две линии весь прибывший корпус. Возникшая на пару часов пауза позволила противоборствующим сторонам подготовиться к генеральной баталии, с хода бросив на марсово поле все силы.
