Однажды, отвезя Джона утром в больницу, Пегги по дороге на работу упала на ровном месте и сломала ногу. Перелом вскоре сросся, но боль осталась, начался тяжелый артрит. Около года Маргарет не могла ходить. Любимую работу, единственный радостный момент в ее новой замужней жизни, пришлось оставить.
За сочинение исторического романа Пегги взялась, чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей и хоть чем-то себя занять. Старенький «Remington» пришлось водрузить прямо на тумбочку швейной машинки: слишком низко и неудобно для глаз, но другого места в их квартире просто не нашлось. Стоило Пегги услышать стук в дверь, как она тут же прятала отпечатанные страницы, накрывая машинку большим клетчатым пледом. Ей было стыдно признаться кому бы то ни было (и особенно мужу), что она занимается такой любительской чепухой. Сидя над первыми страницами рукописи, Пегги попеременно то писала, то плакала. Тяжелые предчувствия и страх смерти мучили ее и накладывали отпечаток на книгу: не случайно Митчелл приступила к роману с развязки, с последней главы, наполненной трагедиями, плохими новостями, фатальным непониманием в отношениях между Батлером и Скарлетт.
К 1933 году роман был практически завершен, забыт и похоронен под грудой журналов. Буквально через несколько дней после этого Пегги пишет своей золовке странное письмо. Ее рукой словно водит дьявол: «Еще два года рабского труда Джона — и мы, похоже, выберемся из долгов, в которых запутались в основном благодаря огромным медицинским счетам. Если только я НЕ сломаю себе позвоночник, то смогу наконец вздохнуть свободно». В этом письме, отпечатанном на машинке, «не» было позже вставлено ручкой. Не прошло и месяца, как Маргарет Митчелл поскользнулась на улице, упала на спину и сломала позвоночник. Лежа в кровати, обездвиженная, замурованная в корсет, Пегги вновь и вновь задавала себе один и тот же безнадежный вопрос: «За что?»
…этот вопрос беспокоит Маргарет Митчелл-Марш и сейчас, в последние часы ее жизни. С тех пор как она вышла замуж за Марша, судьба все время играет с ней злые шутки. И вот в 47 лет она умирает — и вовсе не от неизлечимой болезни. Еще позавчера Маргарет заботливо выгуливала мужа после очередного приступа его астмы, когда из-за поворота на них неожиданно выскочила машина. Каким-то образом Джон успел отскочить, а она — нет.
Больная снова думает о том, какая зловещая ирония в том, что в своих письмах люди то и дело называют ее избранницей, счастливицей и даже любимицей Бога. А ведь могло случиться и так, что ее книгу вообще никто никогда не увидел бы.
