Из рупора кто-то менторским тоном
В уши опять пропоет о законах.
Он понимает, что в море усталости
Выкроить надо время для шалостей?
Розы в постели кололись,
Мягкое задевали,
Шипы находили прорезь,
Забыться совсем не давали.
Розы тоже устали,
Но спать не желали долго,
Зачем, если в жизни столько
Ими с утра любовались?
Розы красу теряли
Свернутыми лепестками,
Страшную тайну узнали:
За что же друг друга ласкают.
Розам шипы в наказанье
За брешь на устах секретов,
Исколотые желанья,
Обман против воли раздетых.
Розы минуты считали
До вазы, стоящей у койки,
Но до зари попали
Через окно на помойку…
Дошли мы с девой до услад
Дошли мы с девой до услад —
Она свой сбросила наряд.
Открыв и сахар, и клубнику,
Читать заставила, как книгу.
До корки, медленно листая,
По капле смыслы раскрывая,
Картинки яркие меж глав
Мелькали гонщиком без прав.
Свой покорить дала Монблан,
Пройти живым через вулкан.
И, в проруби всплыв ледяной,
Ожить на миг – и снова… в бой.
В итоге, хлопнув переплетом,
Из мыслей выбила работу:
Авралы, серость и интриги…
Сто лет живите, Девы-Книги!
Под кроватью – розы,
Над кроватью – жар,
Скачут, словно козы,
Выпускают пар.
Развернутся в профиль,
Повернутся в фас,
Не мешки с картофелем,
Радуется глаз.
На стене винтовка,
За стеной скелет,
На зубах перловка,
Сотня лет в обед.
Дожевать не сможет,
Только проглотить,
Если вдруг поможет
Тот, кто не дал жить.
За окном аллея,
Под окном кальян.
Ярмо стерло шею,
Дым закрыл изъян.
Надышаться – с яблоком,
Пыхнуть – с молоком,
И тянуть кораблики
Мулом-бурлаком.
И продолжить оргию,
И залить простынку.
Значит, жив, не в морге
И не на картинке.
На кровати можно,
Во дворе штрафуют,
На душе тревожно —
Души ведь воруют…
Я с музою юной и страстной
Пил эль в абрикосовой роще.
Жалела меня, несчастного,
Гладила бренные мощи.
Травиночки все подстилала,
Чтобы не стер афедрон,
И в воздух такое кричала…
На сотый отмолит поклон.
Я в небо смотрел голубое,
На облачный хоровод,
На ладное тело нагое —
Как карты любовь раздает.
Каждому стоит напиться
До чертиков с музой своей,
Тогда что-то будет твориться,
Жизнь делая чуть веселей.
Можно ли каждый тела изгиб
Забыть, не лелеять, искать совершенство,
Если, коснувшись, когда-то погиб,
Едва проникло на вдохе блаженство?
Можно ли гладить кожи шелка,
Не понимая страданья атласного?
Ножкою шаркать, валять дурака,
В корне губить чувство прекрасного?
Как обернуть события ровно
Мягкой оранжевой суперобложкой?
Посторониться паденья греховного,
