Шутил он неприятно, подтрунивал умело,
Словами, словно прессом, давил и обижал,
На спинах рисовал мишени белым мелом
И фразами, как пулями, их метко поражал.
И очень ему нравились предательские слезы
Мишеней пораженных, ментальная их боль,
Но он не изменял ораторскую позу:
Так органично вжился в худую тролля роль.
Он всех критиковал налево и направо
И в каждом разговоре на рану сыпал соль,
Для многих припасал прегорькую отраву,
Не замечал, как душу обгладывает, тролль.
Но сам случайно стал удобною мишенью:
И дырочки нашли, и даже кривизну,
И по тропе погнали подстреленным оленем,
И указали лунку, чтоб сразу утонул…
И вылили на голову цистерну липкой грязи,
И в перьях обваляли, учили понимать:
«Насколько для других теперь ты безобразен?
Настолько, что собрались всем миром навалять».
Сбежал тогда в избушку он посредине леса,
Но не у той хозяйки укрыться захотел.
Она ему добавила свои четыре песо
И ступой приложила, чтоб кубарем летел.
И долго он бродил, в итоге заблудился,
В болото вдруг забрел к жестоким упырям,
Просил у них сочувствия, ведь «малость оступился…»,
Они его прогнали: «Так захотел ты сам».
На свет не скоро выбравшись из-под нависшей тени,
Всем обществом отринутый, побитый и хромой,
Он тролля придушил в пропахшем летом сене,
На трупе разрыдавшись, твердил: «Я не изгой».
Обратно с дрожью плелся он с понурой головой
К обиженным когда-то – прощения просить,
Стрелка не сразу приняли в нарушенный им строй,
Пришлось на испытательном полгодика пожить,
Понять, что за мишенями есть чувства и страдания,
И Светлое, и Чистое, и Трепетно-Ранимое.
И что за все приходит однажды Наказание,
От выпущенных пуль никак не отделимое.
Веселый клоун стирает грим,
Снимает нос накладной.
Улыбка отскочит вместе с ним
Пружиной незаводной.
Хлопали клоуну час тому как
И надрывали живот.
Клоун затмил слонов и макак,
Честной развлекая народ.
Теперь честно зеркало отразит
Гамму реальных чувств,
Покажет, как сильно душа болит
Слуги цирковых искусств.
Тьма прописалась под ямами глаз,
Влево скривила рот:
Клоуны часто радуют нас
Своему настроенью в обход.
Публика видит рот до ушей,
Брызги шуточных слез.
С каждой секундой все веселей,
