Сразу за знаком следовал огромный рыдван, в котором возлежала Спесь. Прислуживали ей рабы, слух услаждали трубачи и литаврщики, распевая что-то совершенно невообразимое:
«Гордость и тщеславие выдумал бес,
Шерин да берин, лис-тра-фа,
Фар-фар-фар, люди-ер-арцы,
Шинду-шиндара, тандру-трандара,
Фар-фар-фар-фар…»
– Это что же за песня, ничего не разобрать?
– А лести и не нужен смысл, главное – почтение.
– Ну и правильно, почтение – главное, – подтвердил дородный купец.
– Чтобы управлять вами, самовлюблёнными, – тихо пробурчал Антон.
Внезапно рядом оказалась тётушка. Она смеялась молодо, звонко. Смех рассыпался, катился по улице серебристыми колокольчиками…
Глава 21
Кирилл Борисович с трудом припарковался у подъезда, скоро придётся оставлять машину за домом. Скоро… А не будет никакого скоро, сегодня он всё скажет, и конец комедии.
Лифт не работал, как всегда. С каждым этажом росло раздражение, вытесняя неловкость.
Третий этаж. Почему он должен извиняться, сама себя запустила, стыдно показать на тусовках? А тусовки не блажь, а незаменимый карьерный инструмент перспективного адвоката.
Четвёртый. А главное, почему он должен оправдываться перед женщиной, которая ценит в себе лишь жертвенность?
Пятый. В конце концов, она пользовалась им двадцать лет, двадцать лет он дарил ей статус замужней дамы.
У двери. Так и есть, пахнет выпечкой и ещё чем-то заманчиво-кулинарным. А что ещё она может предложить?
Поворот ключа.
Наталья за хлопотами на кухне даже не услышала стук входной двери. Он остановился в дверном проёме. Грязный фартук, волосы без блеска, эта нелепая пижама, что она называет домашним костюмом. А лицо, красное как у рака, климакс, что ли уже?
– Пришёл? – Наталья потянулась ниточками-губами.
Кирилл Борисович отстранился:
– Нам поговорить надо. Жду тебя в гостиной.
– А как же ужин? Дениска скоро придёт, – но, наткнувшись на взгляд мужа, осеклась, – хорошо. Я сейчас.
Противно всё, до тошноты, до рвотных рефлексов. Покорность эта жертвенная, поникшие плечи, тусклый взгляд. И кожа, никогда не видевшая настоящего ухода. Старуха в свои сорок пять.
В гостиной пахло какой-то дешёвой химией. Видно недавно убиралась. Так и есть, вон и диван влажно поблескивает. Мужчина достал бумажную салфетку. Брезгливо вытер сиденье кресла и осторожно опустился в мягкое, засасывающее мебельное нутро.
Наталья появилась минут через пять, встала в углу комнаты провинившейся школьницей, перебирая кухонное полотенце, невесть, зачем принесённое в комнату.
