– Садись, разговор будет серьёзным.
Она робко прошла и села в кресло напротив. Почему именно сегодня? Почему это случилось именно сегодня. Она ждала объяснения весь последний год. Знала, всё знала, да и «люди добрые» говорили, смакуя подробности его измен. Но успокаивала, врала себе, думала, что пройдёт, нагуляется и успокоится. Даже что-то вроде игры выдумала: вот сегодня в первый раз приготовит кнедли чешские, а в другой день колдуны. Разве уходят мужчины, когда их так ждут? Каждый день влажная уборка, она сможет, справится, на работе задерживаться не будет, а тетрадки и ночью проверить можно.
– Не жди от меня объяснений и оправданий, просто прими всё как есть, – чёрт, как всё-таки сложно. Не смотреть на неё, не впускать дурацкую жалость.
– Ты уходишь? – Еле слышно.
– Да, думаю для тебя это не новость. Клушки твои, подружки-училки наверняка донесли, видели меня с Мариной ещё осенью. Не думал, что учителя ходят в такие пафосные места.
– Видели, – одними губами.
Кирилл Борисович вдруг рассвирепел. Сидит, корчит из себя ученицу, всё знала, а молчала. И кто больше лгал, спрашивается? Он, измучившийся невозможностью жить с ней и ослеплённый молодым, тугим телом или эта серая мышь с губами-бечёвками?
– А как же Денис? Как ему объяснить, что ты нас бросаешь?
– Почему я его бросаю Дениса? Отнюдь. Я забираю его с собой, мы уже обо всём переговорили. Я недавно купил загородный дом, оформляю и городскую квартиру. И потом это только до лета.
– А что летом?
– А летом он едет учиться в Европу.
– Как едет? Почему в Европу? Почему ты и сына у меня забираешь?
– Никого я не забираю, просто парню надо дать образование.
– Почему нельзя здесь, со мной? – Женщина сползла на пол.
– Прекрати эти сцены. Не вынуждай меня объяснять тебе очевидные истины.
Кирилл Борисович не выдержал, отошёл к окну, разглядывая надоевший пейзаж в кишащих блохах-автомобилях.
– Но ты же здесь учился, сделал карьеру, – женщина выталкивала слова, застревавшие в горле колючим комом.
– Учился, но это когда было. Сейчас всё изменилось, не будь дурой. У меня есть возможность дать будущее своему сыну.
Он так и сказал: «своему». Она смотрела в спину и не могла поверить, неужели это Кирилл, её Кирилл. Право, а был ли он когда-нибудь её? Сельский парень, цеплявшийся за любую возможность пробиться, избавиться от шлейфа провинциальности. Ему было просто удобно, удобна квартира городской невесты, уют, который они с мамой обеспечивали неработающему мужу-студенту. Удобна, пока отвечала его запросам, пока престижны были театры и выставки, на которые она его выводила сначала силой, а потом уже по его просьбе. Удобна, потому что не надо было тратиться на учителя языка, хороших манер. И на первую работу устроили благодаря связям матери.
