— Тот ли? Уж больно новый? — заводил он носом.
— Ведовскому сносу нет, — гордо выпрямила плечи Евдокия. — Власть он дает. Как я — баба блудливая женой кметя княжьего стала, думаешь, за красу? Так за красу бесприданниц только в полюбовницы берут, а не в церковь. Приласкалась да попросила поносить, а дальше сам ведаешь.
Дуня понимала, что несет какую-то чушь, но Кирьян успокоился, взгляд, обращенный на кушак, стал жадным, горящим. Наживка была проглочена.
— Ну, спасибо, сестрица, вот уж выручила. Век о тебе молиться стану, — как ни в чем не бывало расплылся братец в улыбке, быстро сматывая пояс. — Может и серебра подкинешь? А то тебе тут день пути, а мне до Новгорода, ох, как далеко добираться. Видишь, поизносился я.
Дуня молчала. Кирьян наклонился и поднял кошель. Она не пошевелилась.
— Может и бусы отдашь? Вдове-то безутешной не пристало богатство на шее таскать.
И тут Евдокия очнулась, она мгновенно подхватила топор:
— Добром не отдам. За бусы сестру убьешь?
— Ну, что ты, Дуняшь? Я ж только спросил. Нет, так нет. Пойду я, Бог даст, свидимся, — он развернулся уходить.
— А ведь это ты тогда коня у Молчана украл, — кинула она ему в спину.
— Какого коня? — бросил он через плечо. — Разве ж всех коней упомнишь, а Ростов там, — указал он в сторону рябинника и скрылся за деревьями.
Евдокия долго стояла неподвижно. Опять повалил снег, он бил прямо в лицо, но молодая женщина этого не замечала. «Юрашик, миленький, да как же так? Нет мужа, нет брата. Опять никого нет. Снова одна… Нет, не одна! — встрепенулась Дуня, гладя живот. — Надо идти». Она внимательно посмотрела на кроваво-красные гроздья рябины, потом развернулась и пошла в противоположную сторону. «Иди, коза моя», — звучали в ушах слова любимого.
Лес, лес, кругом лес, ни деревушки, ни скита отшельника, ни охотничьей избушки. Еще одна ночевка, яблоки закончились, силы таяли. Хотелось лечь на снег, завернуться в бабкин шерстяной платок, заснуть вечным сном и отправиться к Юрашику. Но нельзя, надо идти. Где же Ростов? Может нужно было, куда Кирьян указал, брести? И тут впереди показались сухие камыши, Евдокия ускорила шаг, перед ней раскинулось просторное, занесенное снегом озеро. Своей бескрайней широтой оно напоминало торопецкие. На другом его берегу сквозь легкую дымку виднелся большой город. Не иначе град Ростов?
Дуня не решилась двинуть на перерез, лед мог оказаться еще тонким, да и видна она будет словно на ладони. Идти вдоль берега было дальше, но безопасней. «Соврал Кирьян в какой стороне град, загубить меня решил. Так может и про Юрашика тоже лож? Живой он!» Надежда помогала бодро выбираться из сугробов. «Ты, простота деревенская, на стороже будь. Пасут тебя у всех ворот. С людьми нужно в град войти и, если что, кричать в голос», — слышала она в ушах наставления мужа, или ей это чудилось от голода.
