— Бери, — властно протянул он Дуняше.
— Не стану я брать, — надулась она, — боярышне своей дари.
— Не станешь? — прищурился чернявый.
— Нет.
— Ну, так я их выкину, — он свернул бусы в комочек.
— Твои, что хочешь — то и делай, — равнодушно пожала плечами Евдокия.
Юрий размахнулся и швырнул куда-то к забору. Рядом ахнули, юркие мальчишки побежали искать нежданную добычу.
— Ты что сделал? — Дуняша округлила глаза.
— Жалко? — хмыкнул чернявый.
— Да разве ж можно так-то? — вздохнула Евдокия, глядя, как чумазые отроки суетливо ползают в высокой подзаборной траве.
Юрко раскрыл Дуняшину ладонь и положил в нее свернутые бусы:
— Коли жалко, носи, заноза моя.
— Так ты что ж, не кинул? — Дуня с удивлением разглядывала голубые камешки.
— Да можно ли такую-то красоту бросать? — подмигнул чернявый. — Пойдем, а то весь торг над нами потешается.
— Детишек вам здоровеньких да не браниться более, — полетело им вслед от довольного златаря.
Сердито сдвинув брови, Дуня все же надела бусы. «Ну отчего всегда, как он хочет, выходит?» — вздохнула она, любуясь голубыми переливами.
— Вон в том краю медовые ряды, нам туда, — указал Юрий.
— Так вы медом торгуете? Нешто у нас своего меда нет, чтобы ростовский брать?
— Мед-то есть, да гостей таких не сыщешь. Уж слышу Горыньку, этот и мертвую кобылу продаст, — Юрко ускорил шаг.
Торговцы-медовуши зазывали на все лады, но перекричать басистого высокого парня ни у кого не получалось. Такой же крепкий и широкоплечий, как Юрко, белокурый и голубоглазый, с мягкими почти девичьими чертами лица в обрамлении коротенькой светлой бородки, гость задорно махал руками, нахваливая свой товар:
— Подходите, люди добрые, налетайте. Мед ростовский, от всех болезней исцеляет, у стен святой обители Богоявленского Авраамиева монастыря пчелки летали, благословенный дар собирали. Девки да бабы краше становятся, к старикам молодость возвращается, мужам силушка прибавляется. Откушайте да сами убедитесь, аки манна небесная.
— Я гляжу, вы ростовские все врать горазды, — хмыкнула Дуняша.
— Да разве ж я врал когда? Так только — не договаривал, так уж исправляюсь, — шепнул на ухо Юрко.
— Поздно исправляться кинулся.
— Так уж и поздно? Ладно, пойдем — медку ростовского отведаем, — чернявый стал протискиваться сквозь толпу зевак. — Здрав будь, Горыня Твердятич, не упарился от трудов праведных?
Гость повернул белесую головушку и широко улыбнулся:
— Наконец-то, Георгий Андреич! Уж искать тебя хотели.
