— Дуняш, ты цела? — погладил ее по плечу Юрко.
— Похоронить его надо, — засуетилась Евдокия, — крест поставить, как положено.
— Да какое похоронить…
— Верно, лопаты нет. Да и отпеть его в церкви нужно, без исповеди скончался. Веток нарубим, волокуши сделаем да до ближайшей церкви оттащим.
— Какие волокуши, удирать нужно! Ты ж завизжала как иерихонская труба, на сотню верст было слышно, — Юрий потянул Дуню за рукав, — пошли.
— Не пойду я! — огрызнулась Евдокия. — Из-за меня отошел, погрести надобно.
Она, размазывая кулаком по щекам слезы, спешно собирала в узел вывалившиеся из котла вещи. Туес с утиным жиром остался цел, и даже не открылся, а вот соль рассыпалась в траву, мешочек с крупой прохудился. Подобрав все, что было возможно, Дуня ухватилась за топор, рубить жерди на волокушу.
— Готова, пошли? — опять попытался увести ее Юрко.
— Сказано, не пойду!
— Здорова-то покрикивать. Беда с этими дочками дьяков, — вздохнул чернявый, поднял ее узелок, потом резким движением, ухватив девушку за ноги, перекинул через плечо и понес прочь от распластавшегося трупа.
— Пусти, поставь! — возмущалась Дуня, лупя его по спине тем, что осталось от котелка. Но Юрко, не обращая внимание, нес ее все дальше и дальше.
— Мы болото с одной стороны обошли, а Истома со своими татями с другой. Здесь дороги сужаются. Они недалече могут оказаться, — словно малому дитяте ворковал чернявый, — а мы шум подняли. Удирать нужно. Коли нас поймают, так мы твоему женишку мертвому позавидуем. Али ты под каждым из них полежать хочешь?
— Не хочу, — угрюмо ответила Евдокия, — поставь, сама пойду.
Юрий бережно опустил ее на землю:
— Вот и ладно, идем.
Дуня шла, роняя слезы и поглаживая котел.
— Ну, будет тебе, Дуняшь, так ему злыдню и надо было, али ты из-за котла переживаешь? Так я тебе на торгу новый куплю.
— Не надо мне нового, это ж память о бабушке, — всхлипнула Дуня.
— Чего ж ты котелком замахивалась, коли у тебя топор под рукой был?
— Да как живого человека топором-то ударить?
— Вон твоя сродница как-то же ведуна тюкнула, — Юрко поддел ногой большой мухомор.
— А ты хвастун! «Не бойся, что я со смердом не справлюсь». Справился? — Дуня зло сверкнула глазами.
— Так и справился бы, ты ж ждать не захотела, сама в мужскую драку полезла.
— Стоять — смотреть, как он тебя зарубит?
— Не зарубил бы, и не с такими справлялись, — обиженно пробубнил себе под нос Юрий.
Дуня презрительно фыркнула.
Опять установилось тяжелое молчание.
Болото кончилось, теперь промеж елей шагалось легко, замедлял ход только время от времени встававший на пути бурелом. Девушка, насупившись, по-прежнему прижимала к груди «израненный» котел.
