— Да, ты что-то знаешь! — подалась вперед Евдокия. — Где он? Сказывай! Ну, чего замолчала, язык сразу примерз?
Боярышня, испуганно захлопав ресницами, бочком стала отходить к выходу из проулка, но Дуня резким прыжком перекрыла ей дорогу.
— Где муж мой, куда ироды-братцы твои его дели? Знаешь ведь! — Евдокии хотелось схватить глупую девку за грудки и трясти, пока та не сознается.
— Не знаю я ничего. Мне домой надобно, — девица пыталась обойти разъяренную соперницу. — Пусти, я закричу!
— Скажи, умоляю тебя, скажи! Христом Богом молю! — Дуня упала на колени. — Где он?
Юная боярышня, подобрав полы широкого понева, кинулась бежать. Евдокия растерянно смотрела ей вслед.
— Опять на снегу сидишь, — высунулся из калитки Акинф. — Ударила тебя? Коза она у них избалованная.
— Коза — это я, — поднялась Дуняша, стряхивая легкие снежинки.
— Отдохнуть тебе, Юрьева, надобно, — покачал головой дед.
Ночь была лунная, сквозь небольшое окошечко лился голубой свет. Евдокии не спалось, пережитое за день не давало погрузиться в блаженную дремоту. Молодая хозяйка вертелась с боку на бок, вздыхала. Сон не приходил, и Юрашик не хотел с ней говорить, видно, обиделся за то, что за чуб его хотела выдрать. Дуня встала, прошлась по горнице, подошла к красному углу, зашептала молитву и тут…
Половица скрипнула, негромко, приглушенно. Медленно стала приоткрываться тяжелая дубовая дверь. В щель просунулась чья-то голова. Кто-то незамеченным хотел пробраться в горницу. Евдокия вжалась в стену, рука стала ощупывать лавку. Где-то здесь до сих пор неразобранными лежат ее полоцкие пожитки. Пальцы нащупали рукоять Молчанова топора. Черная тень втиснулась в дверной проем, шагнула к лежанке. В лунном свете отчетливо проступил рубленный овал лица и длинный нос. Истома! Пришел удавить ее. Из двери за ним скользнула другая небольшая фигурка.
— Берегись, сестрица! — заорал Тишкин голос. Детская тень прыгнула на шею боярскому гридню. Тот, как котенка, отшвырнул мальчишку.
Дуня не раздумывала, она широко размахнулась топором и нанесла боковой удар в жилистую шею, потом еще и еще. В глазах помутнело. «Я убила его!»
— Хозяйка?! — в дверях появился дед Акинф с поднятой над головой горящей лампадой.
В неровном свете от масляного фитиля ему открылся распластавшийся на полу лицом вниз большой мужчина. Рядом вся в крови с зажатым в руках топором, с безумными глазами на осунувшемся челе стояла Евдокия. Возле нее чесал ушибленный затылок Тишка.
