Он сразу заметил, что в мастерской кто-то был. У Эдрика была отличная зрительная память, и он как картинку запоминал, как выглядело помещение перед его уходом. Это не имело никакого практического применения, однако сегодня выработанная привычка позволила увидеть, что ветродуй повернут к входной двери под другим углом; что у арбалета спущена тетива, тогда как раньше была натянута до упора, что ящик с инструментами стоит не на своем месте, а кувалда, годами покоившаяся возле печки, вовсе исчезла с глаз. Уж не за ней ли приходили воришки? Больше вроде ничего и не взяли, что казалось весьма странным. Эдрик с Вальгардом, конечно, особых сокровищ в мастерской не прятали, но за некоторые располагающиеся на полках механизмы можно было выручить неплохие деньги, однако же они взломщиков не заинтересовали вовсе.
Или это были не воры? Замок цел: явно родным ключом открывали. Не избавься Валь от своего, Эдрик первым делом подумал бы на него. Но сейчас ключ оставался только у Джеммы, и эта мысль невольно вынудила сердце Эдрика замереть в сладком предчувствии. Не к месту, не ко времени, но так было всегда, когда он думал о Джемме. Будто ожидание чего-то хорошего, потому что все лучшее давно уже связывалось у него именно с ней.
Эдрику было неважно, чем они занимались, где находились и о чем беседовали: все это было только фоном для их близости. Джемма казалась неиссякаемым источником фантазий, открывая перед Эдриком новые и новые грани неизведанного мира, и он с восхищением следовал за ней. И чувствовал себя от этого по-настоящему счастливым.
Однажды, еще в детстве, они вместе ловили бабочек. Набрели на потрясающую поляну, где их было уж точно не меньше, чем цветов, и весело гонялись за крылатыми красавицами, мешая друг другу, отыскивая самую необыкновенную, спугивая целые стайки, пока не повалились без сил на траву и не лежали потом рядом, держась за руки и глядя в безоблачное синее небо.
Джемма сплела венок и надела его Эдрику на голову. И долго ждала, что какая-нибудь бабочка оценит ее творение и украсит Эдрика своим разноцветьем, а потом сердилась на них и бурчала всю дорогу домой, пока Эдрик не достал из-за пазухи берестяной кулек, в котором спрятал несколько зазевавшихся пленниц, и не вручил его Джемме, попросив вынуть пробку.
Он выбирал самых красивых — тех, что могли бы оттенить яркость и изящество Джеммы. И она, проводив восторженным взглядом выпорхнувших из кулька бабочек, потом бросилась Эдрику на шею и жарко поцеловала его в щеку.
