Элизабет слушала ее со всевозрастающим удивлением. Черити была права: она решила, что новоявленная мачеха немедля встанет на сторону мужа и примется стыдить бывшую подопечную за неуважение к просьбе отца. Но совсем иные слова наконец-то принесли долгожданное душевное спокойствие.
И все же оставался один момент.
— Я, наверное, покажусь вам взбалмошной… — начала было она, но не договорила, оборванная доброй усмешкой миссис Уивер.
— Ох, Элизабет, это слово точно не про вас, — сказала она. — Однако, простите, я вас слушаю. Что вы хотели у меня спросить?
Элизабет вздохнула, понимая, что в сущности уже получила ответ на свой вопрос, но отчаянно желая выговориться.
— У кого, как не у вас? — умоляюще произнесла она. — Вы столько лет воспитывали во мне лучшие качества и столько сил потратили на это, что теперь имеете полное право разбранить меня за то, что я не усвоила ваших уроков.
«Вот уж не поверю!» — читалось во взгляде Черити, но на этот раз она сдержала свои возражения, предоставив воспитаннице возможность закончить. И Элизабет рассказала о безобразной сцене в саду и о тех словах, которыми она, несомненно, оскорбила мистера Рида. Не стала оправдывать себя и низко склонила голову, ожидая наказания. Мисс Миллс никогда не скупилась на суровые слова, если дело касалось тщеславия и жестокосердия подопечных. Лишь она одна могла донести до них с Эмили недопустимые для леди вещи совершенно спокойным и даже вроде бы доброжелательным тоном, да так, что эти истины навсегда поселялись в их сердцах и считались единственно правильными.
Однако нынче проступок Элизабет был слишком серьезным, чтобы рассчитывать на легкое искупление. На месте Черити Элизабет застыдила бы себя, вынудив дать слово всенепременно и без всякого промедления извиниться перед мистером Ридом, даже если это было бы худшим наказанием, нежели телесное.
Но миссис Уивер, помолчав пару минут, заговорила совсем о другом.
— Давайте представим, что никакого уговора между вашим отцом и мистером Ридом не было, — предложила она. — Что мистер Рид, положим, мой кузен, единственный из родни приехавший на свадьбу. Вы познакомились, не имея никаких обязательств друг перед другом. Как будут складываться ваши дальнейшие отношения, зависит только от того, насколько вы приглянетесь один другому. Никто не торопит вас, не угрожает обидой, не напоминает о дочернем долге. Не очерняет и не обеляет в ваших глазах нового знакомого. Вы ничего о нем не знаете, и всякое впечатление о молодом джентльмене будет исключительно вашим. Итак, только вы и мистер Рид. С чистой страницы, мой дорогой друг, — сумеете вы справиться с таким заданием? Это не книжные науки, столь легко вам дающиеся, это настоящий вызов, который, мне бы хотелось, чтобы вы приняли. Вряд ли ваш отец одобрит меня, но мне слишком больно видеть вас в разладе с самой собой из-за чужих амбиций. Даже если это амбиции Томаса Уивера!
