Иван Максимович приложился сжатыми губами к сухой руке отца. Елена Александровна сделала то же. Степанида Кузьмовна в избытке счастья плакала навзрыд.
Вокруг Никиты собралась толпа поезжан.
— Так и лежал в крапиве?
— Так и лежал, — подтверждает Никита.
— Господи Иисусе, какое знамение!
— Интересно: мальчик или девочка?
— Кто его знает…
— И давно его подбросили? — любопытствуя, спрашивает Никиту одна поезжанка.
— Будто я знаю! Стал отворять ворота, гляжу — лежит.
— А кто его подбросил? — продолжает допытываться неугомонная.
— Вот несуразная! А и глупая ж ты. мать честная! Говорят тебе: не видел.
— Ну, а чего ругаешься? Подумаешь, какой сердитый! На сердитых воду возят… Спросить нельзя!
— Ах, язви ж тебя в нос! — окончательно выходит из себя Никита, раздосадованный вниманием окружающих. — Ну, чего спрашивает? Откуда я знаю!
У крыльца девчата затянули свадебную запевку. Максим Петрович, кланяясь, подносит гостям по рюмке вина. Новобрачные, щурясь под дождем сыплющегося на них золотистого овса, улыбаются и кивают головами. Острые зернышки прилипают к волосам, к одежде, падают на туфли Елены Александровны, тонким узором устилают землю у крыльца. Гости сыплют овес и приговаривают:
— Сколько пеньков — столько сынков, сколько кочек — столько дочек.
Никита присел на чурбан в углу двора, неловко держит на руках ребенка.
— Куда я с ним денусь? Будто я его мамка! Никому дела нет.
Во двор тянутся новые вереницы праздного люда. Собрались соседи. Подтянулись отставшие от свадебного поезда. Идут с другого конца слободы. Всем интересно, всем любопытно. Двор у купца Василева велик, а поглядеть молодоженов никому не запрещено, таков обычай: заходи на свадьбу любой; выпить захотел — спроси чарку, не откажут.
Толпа у ворот становится гуще. Едва можно разглядеть, как на крыльце Максим Петрович, подняв каравай на вытянутых руках, приглашает гостей пройти под ним:
— Гостюшки дорогие, пожалуйте в дом! Милости просим! Пожалуйста!
Степанида Кузьмовна, склонившись к сыну, что-то шепчет ему на ухо. Разводит руками. Указывает на Никиту. Иван Максимович морщится, потом кивает головой, спрашивает Елену Александровну. Та пожимает плечами.
В толпе оживленные разговоры. Одни рассказывают, как венчался Иван Максимович, другие — как задавили Порфирия, третьи — как в воротах Никита нашел подкидыша. Перебивают друг друга, спорят, доказывают, возмущаются.
— По-моему, возьмет Иван Максимович подкидыша в дети.
— Своих народит! Чего ему? Отдаст в приют этого.
