— Прости.
— Поверь мне, больше не уйду посреди ночи. Я усвоил урок.
Я засмеялась. Его насмешливый тон заставил меня улыбнуться.
— Дело не в этом. Правда. Мне нужно было привести в порядок кое-какие дела, перед тем как снова тебя увидеть.
Его следующими словами было ворчание.
— Освободить скамейку?
Скорее дождаться сделки.
— Что-то в этом роде.
— Так… твоя скамейка свободна?
Я засмеялась.
— Как бы несексуально это не звучало, да.
— Хорошо. Я бы хотел пригласить тебя сегодня на ужин.
Я улыбнулась.
— Забери меня в семь.
***
По-видимому, у Джиллиан была ментальная связь с Брэнтом. Она позвонила через три часа. Незнакомый номер, я ответила, складывая белье, белые вещи, разложенные на диване, словно флаги капитуляции.
— Я не ожидала, что вы окажетесь женщиной, которая откажется от сделки.
Никакого приветствия, никакого предисловия перед погружением в суть вопроса. Я мгновенно узнала ее голос, моя улыбка стала шире, впервые за месяц получила удовольствие от раздражения в ее голосе.
— В любви и на войне все средства хороши, Джиллиан. У нас есть год, прежде чем BSX должна внести взнос в БМА. Это даст нам достаточно времени, чтобы разобраться в этом деле.
— Не думаю, что через год вспомню твое имя.
Я поцокала языком.
— Хотите совет, Джиллиан? Не давите на меня. Это заставит меня преследовать его еще больше.
— Небольшой совет, милая? — последнее слово она произнесла, словно плеснула яд, растягивая буквы; мои брови выгнулись от восхищения. — Научитесь понимать, когда кто-то пытается сделать вам одолжение.
На это у меня не нашлось остроумного ответа. На самом деле я не поняла ее мысль, чтобы достойно ответить. Сглотнула, дважды сложила белую майку и положила ее в стопку.
— Не волнуйтесь о Брэнте. Я не причиню ему вреда.
— Это не то, что меня беспокоит. — Она колебалась; я могла услышать заминку в ее дыхании, прежде чем женщина продолжила: — Позвоните мне, когда узнаете, что происходит.
Я не разговаривала с ней девять месяцев. Позвонила ей в ту ночь, когда узнала его тайну.
Богатые мужчины были хорошо известной мне породой; меня вырастил один из них, мои впечатления о нем, — украденные краткие мгновения в течение первых восемнадцати лет. Я встречалась с их молодыми версиями, с теми, кто родился в мире трастовых фондов, Гарвардского наследия и загородных клубов. Их чувство собственного достоинства подкреплялось только незаслуженным эго. После окончания колледжа я перешла в мир мужчин, более взрослых версий, которые слишком напоминали моего отца, мужчин, берущих, а не просящих, ожидающих подчинения от любого, у кого есть сиськи.
