— Здоровэньки булы, пане шановни громадяне, — встретил меня раскатистый бас.
Навалилось облегчение. Жаркая волна прокатилась от затылка до самых пяток. Обмякнув, на секунду я закрыл глаза и даже позволил себе улыбнуться.
Говорил Колян на каком-то полупонятном наречии, и оставалось только надеяться, что это было приветствие.
— Как ты меня узнал?
Стекло было чёрным, в нём отражалась звёздная россыпь приборной панели и моё новое лицо.
— Старую собаку новым фокусам не выучишь, — добродушно буркнул Колян и передёрнул какой-то рычаг. Двигатель где-то под капотом утробно взревел, машина плавно двинулась с места. — Я милого узнаю по походке, — добавил он не менее загадочную фразу, ворочая огромным, как тележное колесо, рулём.
Стёкла салона были настолько затемнены, что я видел только своё отражение.
— То есть, не так уж сильно я изменился, — не знаю, огорчаться этому открытию, или радоваться.
— Фокус в том, чтобы уметь смотреть, — хрюкнул водитель. Он опять передёрнул рычаг, надавил педаль газа, двигатель взревел и вдруг стало светло: мы выехали из туннеля. Солнце светило вовсю, небо усеивали мягкие белые облачка. — Фамильное сходство не пропьёшь, — неторопливо вещал водитель. — Да и манеру эдак вот дёргать плечом, закидывая руку назад, хорошо бы сменить. Но ты не ссы, — оторвав могучую длань от руля, он похлопал меня по коленке. Больше это походило на весьма чувствительные удары, но я был не в претензии. — Повешенный не утонет.
— Не представляешь, как я рад тебя видеть.
Я говорил вполне искренне. После всех тайных интриг Салтыковой, после загадок мастера Никто, Колян казался незыблемой скалой в море загадок и тайн. За него можно было зацепиться, перевести дух. В его присутствии дышалось особенно легко.
— Да, побузил ты знатно, — он смотрел на дорогу, но похожее на капустный кочан ухо чуть шевельнулось в мою сторону. В знак приязни.
И тут меня кольнуло.
— Каховка! — я еле сдержался, чтобы не орать во весь голос. — С князем всё в порядке? Там все… Целы?
Я вспомнил, что говорил мастер Никто: когда он слился с Артефактом, остров, где тот находился, ушел под воду…
— Прорвёмся, — сквозь зубы выдавил Колян. — Потрясло нас знатно. Десять баллов по шкале мокрых штанов. Но всё путём, Вован. Князь — как огурчик. Видел бы ты его.
— А мы разве едем… не домой?
— Сорян, братка. Дан приказ идти на запад.
Тон Коляна неуловимо изменился.
— Что произошло?
— Да так, ничо особо, — он пожал широченными плечами, продолжая ворочать баранку.
