Муравейник - Максим Самохвалов

Максим Самохвалов

МУРАВЕЙHИК

Я мощусь на крыльце, забравшись с ногами на верстак, листая тяжелую от постоянной сырости книгу. Совершенно неважно, о чем она. Все давно прочитано, длинными летними месяцами.

Хочется спать, или вот так, смотреть на улицу через открытую дверь.

Дождь мягко шуршит на крыше, вода, набираясь вечной гнили в щепе, стекает в сверкающий цинковый желоб, оттуда в бочку, бурлит там, коричневая- коричневая.

Hа выгоне, за стеной трубчатых растений и совершенно не жгучей, сочной крапивы - ореховые заросли, туда можно тайком пробираться, чтобы никто не мешал.

Ровная площадка, окруженная со всех сторон плотными зарослями орешника, бузины и ольхи, а над головой сплетенные кроны, так, что не видно неба. Я затащил на площадку бревно, получилось место, где можно обо всем забыть, и достать, наконец, тетрадь в клеточку.

Я нашел ее на печи развалившегося дома в соседней деревне, среди разбросанных латунных гильз для охотничьего ружья. Гильзы позеленели от злости, когда я утащил тетрадь.

Hесколько лет я записывал все, что удавалось услышать от взрослых или увидеть самому. Тогда я был любопытен, мог часами выспрашивать про заброшенный ржавый плуг, или найденную на чердаке угольную батарею от немецкой радиостанции.

Иногда новое разузнать не удавалось, и на пожелтевших листах появлялась совершенно нелогичная, но емкая запись: "Кот спокоен".

В деревне спокойных котов не было никогда, да и не подходили те дикие зверюги к нам, прятались по чердакам и подвалам, ныли оттуда от беспричинной злости, но история этой фразы заставляет припомнить ненавистный город. Там у нас был кот, все время спящий на стульях, задвинутых под большой обеденный стол.

Вытащить кота наружу было непросто. Однажды, я решил вести дневник, но задора хватило ровно на месяц. Больше половины записей говорили о том, что кот опять спит на стульях. Вскоре я обленился настолько, что записывал лишь одну фразу "Кот спокоен", это было короче. С тех пор чтобы выразить любое, не произошедшее событие, я употребляю это выражение.

Однажды я забыл наполовину исписанную тетрадь в ореховой беседке, и после очередного ночного дождя она размокла.

Я целый день сушил разбухшую тетрадь над костром. Синие строчки частично размылись, перечитывать ранее написанное стало намного интереснее. Я понял, что связь между прошлым и настоящим должна немного ослабнуть, чтобы назидательность прошлого не подавляла ощущение настоящего.