Я еще раз повторяю, товарищ Сталин будет крайне недоволен тем, что мы, выявив врага народа в самом сердце Армии, собиравшегося физически устранить нашего вождя, вместо того, чтобы открыто судить его и его поганое отродье – изобличить его перед лицом советского народа, так бестолково его устранили и упустили его родственников!
– Так как же сумасшедшего-то судить? – Начал было Кузьмин, но тут же осекся и опустил глаза в пол, чтобы избежать тяжелый взгляд наркома.
– А это не вашего ума дело, лейтенант! Идите, ищите его родственников! – Уже срываясь на визг, кричал Ежов. – Он же сказал, что шестнадцатого отправил их на поезде. Идите, выясняйте на всех вокзалах, куда отбыли Константиновы, их данные у вас имеются. Без результатов не возвращайтесь!
– Но, товарищ Генеральный комиссар, насколько можно доверять показаниям психа?
– Молчать! Не обсуждать! – Заорал нарком. – И молитесь, чтобы товарищ Сталин был в настроении, когда я ему буду докладывать о произошедшем. Во второй половине дня жду результатов.
– Разрешите идти, товарищ нарком? – Понимая, что аудиенция закончена, спросил Кузьмин.
– Выйдите вон! – Опускаясь на свой стул, сказал Ежов.
***
Как и предполагалось, никаких результатов поиск информации о приобретении билетов на железнодорожных вокзалах семьей тронувшегося умом командарма, мнимого убийцы Сталина, не дал. Консьерж дома, где проживал Константинов, сообщил, что семейство, то есть жена и дети Константинова, действительно 16-го июня убыли из дома, сказав, что направляются в Крым на отдых, а командарм последует за ними. Обыск на даче результатов также не принес.
– Как сквозь землю провалились! – С досадой думал Кузьмин, устало возвращаясь в здание на Лубянке. – И эти остолопы из наружного наблюдения всю работу завалили – сказали, что объект сопроводил семью до «Кропоткинской» и вернулся домой. На вопрос, почему не проследили за семьей, пожали плечами, сказав, что указание было наблюдать только за объектом, то есть Константиновым. Ежов будет в бешенстве!
Но ничего, найти их – лишь дело времени. Как верблюду пройти сквозь игольное ушко, так и советской семье, а тем более семье командарма, – оказаться за границей. – Улыбаясь своим мыслям, подумал лейтенант. – А внутри страны их найти – дело плевое.
Проходя через пропускной пункт, он поймал на себе любопытный взгляд сержанта, проверявшего документы.
Когда он прошел первый пролет лестницы и начал подниматься по второму, он услышал, как сержант поднял трубку телефона, имевшегося на посту, а затем, набрав номер и, по-видимому, дождавшись ответа, пробурчал еле различимые слова, не более двух предложений, после чего положил тихо звякнувшую трубку на рычаг.
