– Ладно, с этим закончили. Мне кажется, что именно после допроса 15 числа нервы нашего вояки уже не выдержали – умом тронулся. Ты обрати внимание на все эти мелкие несостыковки в протоколе. Его 15-го вызывают к нам и в тот же день зовут на торжество в Кремле – ну не бред?
Товарищу Сталину известно гораздо больше, чем все мы думаем. Стал бы он распоряжаться о приглашении шпионов и врагов народа на торжество с его участием.
Представляешь, что было бы с пригласившим будущего врага народа, участника троцкистского заговора в рядах Армии на торжество с участием товарища Сталина в обход его воли?
Ежов начал мерить шагами ковровую дорожку, проложенную вдоль длинного стола, перпендикулярно приставленного к его, наркомовскому столу.
– Затем, что это за торжество в честь образования Ворошиловской и Сталинской областей? Нет, конечно, такое событие заслуживает проведения торжества, но звать на него заместителя начальника штаба Наркомата обороны и сообщать ему, что ему присвоено очередное военное звание? – Очередной бред!
Нарком взял со стола протокол допроса Константинова, открыл на третьей странице и, помедлив немного, ища глазами нужную ему строчку, продолжил свои рассуждения.
– Да и эта лирика: «Я – человек с мертвой душой. Моя душа мертва…» и тра-та-та и бла-бла-бла! Чего ты вообще ему дал собственноручно заполнять бланк допроса? Ерунда эта может только натолкнуть на мысль о том, что человек был несколько не в себе.
– Виноват, товарищ Генеральный комиссар!
– Виноват, виноват.
Ежов остановился так, что длинный стол отделял его от Кузьмина и, оперевшись руками о спинку стула, стальным взглядом посмотрел в глаза лейтенанта.
– Теперь надо бы разобраться с его семьей. Он там в допросе указывал, что отправил их на поезде в неизвестном направлении. Я смотрю, ты здесь не доработал. – Видно было, что нарком начинает выходить из себя – от благодушного поначалу его настроения не осталось и следа. – Надо было выяснить, куда они направились. Как говорил товарищ Сталин: «Каждого, кто своими действиями и мыслями покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать. Уничтожать всех врагов до конца, их самих, их род!»
– Товарищ нарком, я выяснял у него эту информацию – два зуба передних ему выбил – начал оправдываться лейтенант.
– Плохо выясняли, лейтенант! Не выяснив, пристрелили врага, действуя, фактически, самоуправно, в обход руководства! – Ежов перестал фамильярничать, обозначая пропасть, отделяющую его, наркома, от какой-то мелкой сошки из 2-го Управления.
