– Ведь он всё верно рассказал о вас? – спросила Полина.
Я ничего не ответил. Ага – не одна ты умеешь умного молчуна включать. На – пожуй.
Но она не ждала моего ответа долго. Она и так его знала. И тут же проверещала:
– Мне очень понравилась сегодняшняя лекция. И конечно, ваше участие в ней, – улыбочка. – Особенно меня впечатлила история о рыбаке.
– А, притча.
– Вас разве она не тронула?
– Знаете, – я увел взгляд вперед – в слежку за дорогой, – мне кажется, что эти истории сочиняются для бедных. Они позволяют оправдать невозможность зарабатывания денег для комфортной жизни и подменяют это догмами о том, что и без этого можно жить, и вполне себе счастливо.
Я говорил неспешно и старался соответствовать ей содержанием своей речи. Даже удалось успешно вставить в разговор позаимствованное у нее слово «догма».
– Конечно, я признаю, что и многие богатые люди несчастливы, – продолжил я. – Но несчастливы хотя бы не из-за голода. Понимаете, о чем я?
Разумеется, она всё понимала. Ведь у нее коэффициент интеллекта, должно быть, под 200 – этакая не особо нужная, но всё же входящая в комплект опция наряду с такими чрезвычайно важными ее характеристиками как рост, примерно 170 см, окружность талии, где-то 65 см, размер бюста, полагаю, третий… с половиной даже, пожалуй, и… и… по 5 пальцев на каждой руке. Просто отличный образец.
– Да, понимаю, – сказала Полина. – Вы, должно быть, имеете в виду модную пословицу, что лучше плакать в собственном автомобиле, чем в маршрутке?
В моем автомобиле еще никому не было грустно.
Я бросил на нее вдумчивый взгляд, а она смотрела на меня с теплотой. С проникающей в сердце и обескураживающей теплотой. И я не придумал, что сказать в ответ.
А вот на тебе еще порцию моего загадочного молчания! Ты ведь умная – расшифруешь.
Но она вновь не стала затягивать паузу. И сказала:
– А каково вам в таком автомобиле?
Охрененно: шумоизоляция идеальная и ямы проглатываются в ноль.
– Что вы имеете в виду?
– Каково вам живется, имея огромный счет в банке, роскошную машину, дорогие костюмы?
Ну вот опять кто-то без спроса, без стыда и без мыла лезет в мой гардероб. Не комната – а проходной двор какой-то! Это мои вещи! И я их ношу по одной глобальной причине – они мне идут.
– Вы, случайно, не из налоговой? – молотнул я.
И наконец она засмеялась.
И всё сразу засияло. Луна стала больше. Кометы разлетались в стороны. И птички, начирикивая «Оду к радости» Бетховена, вили гнезда в ее длинных черных волосах.
