Любомир покивал головой, как бы сокрушаясь и соглашаясь. «Где есть имя, там ещё и честь заключена. А таковое действительно ни продать, ни купить». И попутно всплыли в памяти виденные им некоторые предметы в жилище Вамнама, от коих веял намёк на неведомый особый смысл. «И янтарный шарик в волосах Вамварьки, между прочим, тоже со смыслом, от него исходит какая-то суть»… Но потом всё-таки возразил:
– Не совсем так. Ты же знаешь, у нас большинство, как ты говоришь, отвлечённых предметов – вообще изображения их, а не сами они. Вещественно-то, их нет в природе.
– Угу, и я говорю. Мало того, что вещь утратила у вас основной смысл, обратившись скорее в безделицу, чем в пользу, но почему-то для вас ценную, так вы и дальше пошли: угодили её вовсе в пустое изображение, то есть, в несуществующее. Разве ж это может быть вещью?
– Природа – вещь?
– Правильно понял.
– Никола-Нидвора мне заявлял, что у вас природа, по сути, настоящий посредник, поскольку она и есть среда. Среда обитания.
– Верно. Но не только она посредник.
– А что ещё?
– Разум, мил человек, разум. Вот что. И он, по-видимому, посредник наиглавнейший будет. Ну, а между людьми – он выражается разумной речью, конечно.
– Так и у нас тоже.
– И у вас тоже. Но вы обращаете разум как раз на производство того, что называете необходимыми предметами. И вы их изготовляете, конечно же, разумом. Причём, изготовляете при помощи сложнейших цепочек. Понапридумывали для того массу ремесел, и каждый изощряется в своём. А у нас всё необходимое давно есть и так. В естестве. Зачем их производить? Разум здесь сосредоточивается только на общении с каждой из вещей, уже существующих, и не по воле человека созданных. У них, ведь, у всех есть имя. А коли обладают они именем, стало быть, и отзываться могут. Постигаешь? И отзываются. Неслышно, невидимо, но отзываются. Поведением своим. Их отзывчивость тоже разумом нашим усваивается. И в целом происходит своеобразная беседа. А речь! Ваша речь, хе-хе, у вас речь заменена неким неживым передатчиком, искусственным устройством. А оно внешнее, наружное. От человека отделённое. Да ещё и без голоса. Тут и воздух вам не нужен, чтоб речь дыханием полнилась. Благо, остались у вас нарочно отведённые учреждения, где можно поговорить по-человечески.
– Может быть, ты и верно говоришь, но не совсем точно.
– Как это?
– У нас ведь всё бытоустройство построено как раз на природоподобных ремесловых искусствах, у нас вполне природоподобный промысловый обиход. Всё, что может делать природа, можем делать и мы.
