Ятин убрал обе ладони за спину.
– Подсказка и впрямь нужна, да нет её у меня.
– Тогда я тебе стану задавать наводящие вопросы. Пытать буду. Например: о чём ты намеревался у меня спросить?
– Спросить? Ну да, спросить. Откровенно говоря, я просто хотел послушать ваш голос. Вблизи.
– Да? Значит, я должна говорить всякую дребедень, а ты – слушать, да насмехаться? Это нечестно. Нетушки. Наоборот, я тебе учиню испытание в говорливости. И ты обязательно провалишься.
– Согласен.
В дверях показались несколько голов местных детишек, и они упёрлись взглядами в Любомира.
– Пришелец, а пришелец, – заговорило одно из дитятей, – тебя люди кличут.
Тот поднялся, сказал Вамварьке «я сейчас» и подался наружу. При выходе заметил, как его левая ладонь высветилась, и раздался тихий шёпот, но с явной укоризной:
– Ещё нашёл, с кем соглашаться, да? Кроме меня.
– Ревнуешь, – усмехнулся Любомир.
– Ревную. Может быть, и завидую по поводу будущего времени. Но какой в том смысл для меня?
– Не знаю. Но мы ведь с тобой друзья.
Ладонеглядка промолчал и погас.
Ятин то ли впал в неожиданность, то ли окунулся в решительность. Варвара, конечно, о расположении к нему не намекала в недолгой беседе, и повода к тому не давала, поскольку и времени для подобного участия не могло выпасть из-за его краткости. Но Любомира уже давно, ещё заочно, будто силой тянуло к ней. Совершенно законной, что ли, уверенной в себе силой. И мысли без его волевого позволения впали в мечтательное состояние. В дополнение к сему заприметилось одно обстоятельство, кажущееся странным: ладонеглядка совсем не проявлял самостоятельность вкупе с независимостью, когда Вамварька была рядом с ним. Более того, казалось, будто его начисто сдувает с ладони никем невидимый наладчик хитроумнейших приборов для госиждивенцев-вольнополучников. Неожиданные все тут явления возымели между собой витиеватое переплетение, и мешали найти главную нить размышлений. В состоянии его было что-то такое, будто он поперхнулся.
Благо, иная забота пришла в голову: рысь.
И действительно. Пришельца из ГУЖиДЕ позвали для того, чтобы затеять обряд снятия шкуры с убитого им хищника. На траве были выложены разные по величине и очертанию деревянные ножи. То есть, щепа малая, средняя и великая.
– Ну, гужидеянин, давай, тащи свою добычу, – тихо произнёс один из местных жителей, глазом выстреливая в сторону реки, где на плотике покачивалась туша зверя.
Любомир, неспешно тряхнув плечами, исполнил предложенное действие.
