– Так это ж моё! – воскликнул временно знакомый художник.
Его напарник поёжился и сунул голову в плечи.
– Неплохая вещица, – поспешил с похвальбой вынужденный собеседник.
– Ну, так, безделица. И вообще. Мне теперь всё моё искусство кажется безделицей, даже несравненно лучшие вещицы, любимые народом. Ворочусь домой, такое насочиняю! У меня голова лопается от изобилия образов.
Снаружи раздался нервный гудок. Это сани сообщали о своём отбытии назад.
– Что ж, в добрый путь, – Ятин поднялся из-за стола.
– И вам того же, – выдающийся живописец грёз тоже встал, поднял молчаливого попутчика, и оба поспешили до саней, выпускающих из себя второй, более нервный гудок.
Те вскоре довольно зажужжали, тронулись, обдали сторожку снежной пылью и исчезли из виду. Ятин позволил себе тоскливый провожающий взгляд.
– Пойдём? – проводник воздел равнодушный взор на путника по зарубежью, – за углом ещё одни сани есть. Запасные. Можете назад податься, если захотели.
– Пойдём.
Проводник впереди, Ятин за ним. Вошли в ледяную пещеру. А там – ходов разных – и туда, и сюда, и вниз, и вверх.
– Заблудиться тут, в самый раз, – восхищённо сказал житель ГУЖиДе полновесными словами.
– На то и проводник, – тоже вслух, но со скрипучестью сказал проводник и кинул на путника взгляд из-за спины, – я сам, вообще-то, не знаю, куда точно идти. Всякий раз меткий выбор меняется. То пещера иная знакомая заледенеет, закупорится, то прорвётся и выявится новая, не испытанная. То вообще много чего произойдёт.
– И сейчас не знаете правильного пути?
– Не.
– Так куда мы идём, ничего не ведая?
– Дойдём. Не бойсь. – А у самого в глазах промелькнула тень боязни, и в голосе возникли оттенки испуга. – Не бойсь.
Ятин опять встревожился. Но в сию же пору на помощь к нему пришла сила воли. Внезапно. Она-то и сгладила ершистость смятенного воображения. Но не до конца. Разреженное пространство страха со слабо растворённой в нём досадой слегка сдавливало его грудь, и дыхание выдавало некоторую робость, сбиваясь с равномерности.
– Так я и не боюсь, – сказал он, поводя плечами, как бы смахивая с себя некрепко обнимающее его досадное пространство. И дыхание тоже наладилось. Он ещё и одноразово хихикнул в нос.
– Здесь, кажись, налево, – говорит проводник и останавливается.
Идём налево.
– Вниз надо.
Вниз, так вниз.
– Ага, вон поворотик. Нам туда.
Идём туда.
– Взглянем на то дальнее колено вверх.
Подошли, взглянули.
– Хе. Тупик.
Назад.
– Подальше есть ход вверх.
