Глава 18. Гость из заграницы
– Браток, – сказал явно нездешний бородач, – я вижу, ты человек добрый, хоть и обижен, вроде, на кого-то.
Любитель бесплатного пития вдохнул и шумно выпустил воздух, ухмыльнулся, а потом широко заулыбался.
– Вот, вот, – продолжил чей-то гость, – я и говорю, добрый ты человек. Окажи любезность, угости чем-нибудь.
Ладонеглядка слабо хихикнул.
– Пожалуйста, – уверенно ответил обладатель новых поступлений средств оплаты существования, и позвал владельца харчевни. – Накорми его, принеси что-нибудь посытнее, да поестественнее. (Понятно, без слов).
– Молочка, орешков? (без слов).
– Да. И зелени всякой. Хлеба, сладостей разных. (Тоже без слов).
– Только сыру не надо, – сказал мужик словами, – я им в дороге перенасытился.
– Будет исполнено, – владелец харчевни кашлянул от непривычки говорить, поклонился набок и удалился.
– А ты сам-то, почему не ешь? – пришелец озабоченно глянул в глаза Ятина.
– Я внутри высоколёта наелся, – Любомир Надеевич ухмыльнулся: вот тебе и голосовое общение подоспело.
Гость прищурился и взглянул вверх, будто выхватывал оттуда острым взглядом летящее судно на высоте сорока тысяч ростов человека.
– Видал я такую птицу.
Подали широкое и глубокое блюдо еды с горкой. Сытной и естественной.
– Спаси тебя Господи за доброту твою.
Любомир Надеевич покивал головой, и отвёл взгляд, чтоб не смущать едока наблюдением за ним.
Вскоре бородатый иностранец облизал праздную ложку с двух сторон и отвалился на спинку стула. Лицо его выдавало удовлетворение.
– Кхе, – сказал он, – а хочешь, я расскажу тебе про одну твою железную птицу, где невкусно кормят своих седоков?
– Любопытно.
– И я говорю, любопытно. Рассказывать, аль и без того обойдёшься? Я ж не настаиваю, и мучить тебя, доброго человека, не хочу.
– Рассказывай.
– Не пожалеешь. Послушай.
Упала она однажды. Птица наднебесная. Под вечер. Не вся. Кусочек один. На китовый хвост похожий. И падала часть птицы подобно осеннему листочку с дерева. Широко так раскачивалась и кружилась. Возле нашей землянки в точности и приземлилась. Мы-то с жёнушкой потом только догадались о её происхождении, а поначалу ругаться начали, хе-хе, на соседей подумали с их изобретениями шуток поганых. А там зашевелилось что-то. Девчонка, однако. Живая. Не угадать, кто. Лицо её полностью застелено волосами. Будто чехлом. И шарик янтарный среди волос застрял за подбородком. Взяли мы её на руки, волосы раздвинули с лица, так и так, спрашиваем, а она по-нашему не говорит, щебечет на свой лад и улыбается. Ну, инька, значит. Или вообще немка. Тогда мы иностранку в тёплой купальне помыли, в чистые рысьи шкурки нарядили, вкусно накормили да ласково спать уложили. Лежит она, подброшенная нам, посапывает, а мы сидим возле неё, наклоняемся над ней и радуемся. Живая, всё-таки. Спаслась. Как не радоваться. А годков ей, видать, на два десятка потянуло. Или поболее. Взрослая, поди. Радуемся и не помним о завтрашнем неотложном деле, о котором припаслись задумкой своей. Надо бы рано вставать да заводить новые дела, за ними глаз да глаз, только успевай. Но поговорить охота с девкой-то. Новая тоже. Но так и не погутарили с ней, куда ж её будить на пересуды. Немка, тем более. Пусть спит. Устали просто сидеть и тоже спать улеглись в печном углу. А утром проснулись, ещё до начала дела, кинулись – ан нет немки. Весь день искали. Забросили задуманную с вечера затею, лишь бы найти пропажу. Зря. Труды наши сгинули втуне. Радость прежняя сталась горем настоящим. А под новый вечер сама пришла, и плачет. Опять же, вместо радости возвращения печаль принесла с собой. Что такое? – говорим. Она и давай рассказывать не по-нашему, и руками всяко водить да потрясывать. Потом схватила меня за руку, вывела из землянки и показала в сторону горады. Есть у нас на удалении скопление возвышенностей небольшое, уступистое и трудно проходимое, так мы его обычно горадой называем. И никогда не ходим туда. Мёртвенькое местечко. Для нас. А медведи хорошо прижились. М, да. Говорят, раньше там нелепица человеческая была. Давно очень. Городом называлась. А потом природа своё взяла, только не до конца. Вот мы и прозвали это чудо словом таким: горада. Медведям нравится, так пусть и живут. Берлоги, видимо, легко налаживать. Берлога на берлоге, сплошь одни берлоги. Ходить туда неохота, но, что делать? Ладно, ладно, – говорим. Завтра снарядимся и сходим. Завтра. А пока отдыхай, поешь, да глаза подсуши. Мы сами-то натрудились делом неладным, поиском безуспешным. Тоже отдохнём.
