– Ага, – согласился лётчик, – есть. О них.
Ятин действительно раньше никогда о том не думал. То и другое совершенно незачем в отлаженном жизненном устройстве. Более того, от них исходит вред и опасность. Мы помним наш многоступенчатый перечень всех цепочек посредничества в «Гражданственном устройстве жизнедеятельности». А тут он вдруг обрёл настоящее человеческое состояние. Это состояние он опознал сразу и, наверное, потому, что оно изначально было подано человеку, но как-то заматывалось и заматывалось, пока окончательно не замоталось всеобщей искусственной отлаженностью. Любомир Надеевич принялся, было, начать высказываться по этому поводу и даже собрался с мыслями. Но поговорить о том, что нынче есть здесь и в данный час, друзья не успели. Настойчиво и тревожно вмешалось иное, не совсем приятное ощущение. Туловище затряслось безостановочной дрожью. Нет, не изумление от здешних чудес тому виной. И не предвосхищение лучшего и единственного выхода в его жизни, о котором затеялся разговор с неопознанным другом. Ятин что-то понял внутри необъятной грусти, вдруг запавшей в сердце. Понял, что надо возвращаться на каменную твердь, а там, глядишь, и в дальнюю дорогу, в следующую страну. И не потому, что надоело замечательное настроение от нахождения верного выхода в жизненных путях. Хорошо здесь, чудесно, вообще в самый раз. Но маленькая незадача прокололась, – вездесущий пустяк, по обычаю своему неожиданно и безнаказанно переворачивающий ход развития событий, меняющий натиск потоков времён и перемешивающий поступательные смены эпох. Кольнула ничтожная закавыка, не заслуживающая и намёка на её упоминание. Исподтишка поддела сущая чепуха, и отогнула вбок обод колеса судьбы. Отлично сидящее на нём изображение одежды, несмотря на неукоснительное приличие и отзывчивость, не спасает здесь, на высотах гор, от вполне действенного и будничного природного холода. Вот, оказывается, откуда взялась дрожь. Сопровождение подогрева и проветривания Любомир Надеевич не захватил ещё при выходе из дома, а в местных лавках подогрев оказался, так сказать, не по мошне. Да если бы и прихватил, то из-за мучительно сложных условий перевода из страны в страну, утеплитель оказался бы куда дороже. Помнится, он, когда суетился там, при съёме самолётика, краем глаза приметил ценник. Из чистого любопытства. И многократно цокнул языком.
Удовольствие от необычных ощущений в стране гор, бездны и неба – не поддаётся описанию: ни с помощью рассудка, ни с призывом откровения. И пылкое желание тотчас определить свою жизнь в здешнее ложе, не вызывает ничего, кроме восхищения от собственно себя. Но и ощущение простецкого недостатка тепла – тоже имеет силу воздействия на ум.
