Не растворяй в сырую ночь, Геката, ?
Среди пустынь, пустую жизнь влачу,
Как изваяния, слова сидят со мною
Желанней пиршества и тише голубей.
И выступает город многолюдный,
И рынок спит в объятьях тишины
Средь антикваров желчных говорю я:
"Пустынных форм томительно ищу". Смолкает песнь, Тристан рыдает В расщелине у драгоценных плит:
"О, для того-ль Изольды сердце
Лежало на моей груди,
Чтобы она, как Филомела,
Взлетела в капище любви,
Чтобы она прекрасной птицей
Кричала на ночных брегах ..." Пересекает голос лысый Из кельи над рекой пустой:
"Не вожделел красот я мира,
Мой кабинет был остеклен,
За ними книги в пасти черной,
За книгами ? сырая мгла.
Но все же я искал названий
И пустоту обогащал,
Наследник темный схимы темной,
Сухой и бледный, как монах.
С супругой нежной в жар вечерний
Я не спускался в сад любви..." Но, выступает столп в пустыне Шаги из келии ушли. И в переходах отдаленных, На разрисованных цветах, Пространство музыкой светилось, Как-будто солнцем озарилась Невидимой, но ощутимой речь:
"Когда из волн я восходила
На Итальянские поля ?
Но здесь нежданно я нашла
Остаток сына в прежнем зале.
Он красен был и молчалив,
Когда его я поднимала,
И ни кудрей, и ни чела,
Но все же крылышки дрожали". И появившись вдалеке, В плаще багровом, в ризе синей, Седые космы распустив, Она исчезла над пустыней. И смолкло все. Как лепка рук умелых, Тристан в расщелине лежит, Отшельник дремлет в келье книжной, Поэт кричит, окаменев. Зеленых крон все громче шелестенье. На улице у растопыренных громад Очнулся я. Проходит час весенний, Свершенный день раскрылся у ворот.
Май - сент. 1924
Одно неровное мгновенье Под ровным оком бытия Свершаю путь я по пустыне, Где искушает скорбь меня. В шатрах скользящих свет не гаснет, И от зари и до зари Венчаюсь скорбью, и прощаюсь, И вновь венчаюсь до зари. Как-будто скорбь владеет мною, Махнет платком ? и я у ног, И чувствую: за поцелуй единый Я первородством пренебрег.
Сент. 1924
Под чудотворным, нежным звоном Игральных слов стою опять. Полудремотное существованье ? Вот, что осталось от меня. Так сумасшедший собирает, Осколки, камешки, сучки, Переменясь, располагает И слушает остатки чувств. И каждый камешек напоминает Ему ? то тихий говор хат, То громкие палаты дожей, Быть может, первую любовь Средь петербургских улиц шумных Когда вдруг вымирал проспект, И он с подругой многогульной Который раз свой совершал пробег, Обеспокоен смутным страхом, Рассветом, детством и луной. Но снова ночь благоухает, Янтарным дымом полон Крым, Фонтаны бьют и музыка пылает, И нереиды легкие резвятся перед ним.
