— Это та война, где японцы напали на Сахалин?
Он покачал головой.
— Другая. Гораздо позже, и не с японцами… Семпай был далеко, вместе с Государем они пытались сделать так, чтобы всё это безобразие кончилось — и у них получилось. Но сюда пришли враги… Отца убили почти сразу — он тоже не был магом, к тому же, хромал, получил увечье давно, когда приземлялся в том деревянном, похожем на спичечный коробок, самолётике… Мать тоже погибла. Как и остальные взрослые. А нас, сколько-то ребятишек, погрузили в вагон и отправили по этапу, — Колян почесал ухо. Страшное, похожее на кочан салата, придавленный к голове, — Семпай меня там нашел. Спустя два года. Впрочем, нашел он не только меня, он оттуда всех вывез, и своих и чужих — кто жив остался. Привёз нас всех сюда, в Каховку. Нанял людей, построил дома, школу, что-то ещё для жизни. Мы все тут — или те самые, вывезенные из лагеря, или их потомки. А мы ведь маленькие были, и долго не верили, что всё кончилось, — он вновь потёр это своё ухо, оно уже было красным, как петушиный гребень. — Но семпай не сдавался. Приходил каждый день, разговаривал с нами… Слышь, те, что были помельче — и я в их числе, — и говорить уже разучились, рычали, как щенята. Он и обращался с нами, как с щенками: говорил ласково, терпеливо, гладил по голове, кормил с рук. Он нас научил заново, что взрослый — это может быть хорошо. Что это не страшно.
Колян замолчал, окутавшись дымом, а я вдруг вспомнил своё детство. Когда меня выбросило на Ёшики, растерянного и ничего не понимающего, в тело подростка четырнадцати лет — мне было восемь. Наверное, это и помогло тогда выжить: все думали, что я старше.
— Мне кажется, князь не так уж сильно скучает по внуку, — глядя в сторону, сказал я.
Княжич Владимир был сейчас на моём месте. В буквальном смысле: в моей оболочке, под ласковым, но неусыпным надзором Корпуса… К его услугам были лучшие психологи, друзья, готовые показать всё самое интересное… И гипнопедия. Имея желание, он мог стать кем угодно. По закону, пока я находился в его оболочке, Владимир Антоку мог пользоваться всем моим имуществом. И капиталом.
Как я говорил, зарплаты у Посланников просто неприличные. А тратить деньги почти что и некуда…
— Просто ты его мало знаешь, — наконец откликнулся Колян. — Вовка — его родная кровь, плоть от плоти. Конечно же, он скучает. Он очень его любит, поверь. Но…
— Но я на его месте смогу принести клану гораздо больше пользы.
