Двадцать шестое декабря две тысячи сорок седьмого года от Рождества Христова. Со дня моего рождения прошло сто двадцать пять лет… Два месяца, как я родился во второй раз.
Я нахожусь на крошечном островке в Чукотском море, на заброшенной военной базе, рядом с последней в мире установкой баллистических ракет.
Сидя на полу, прислонившись спиной к стене, разглядываю всё это хозяйство: форсунки, электрический воспламенитель, насосную топливную систему… Пахнет керосином, сыростью и древней пылью. За восемьдесят пять лет здесь ничего не изменилось, только обветшало и напоминает старый, забытый школьниками макет.
Чтобы произвести запуск, нужно подняться в оголовок — комнату на самом верху шахты, и проделать там ряд несложных процедур.
На деле — старенькая ЭВМ насквозь проржавела из-за всепроникающей влажности, а топливо безнадежно испортилось. Но сами ракеты, тридцатиметровые гиганты в стальных оболочках, всё еще ждут своего часа.
Я коротаю время, приводя в порядок события последних месяцев. Захотелось рассказать историю своей смерти. Не рассчитывая на сочувствие или понимание, совсем нет.
Ни одна живая душа не знает обо мне… И, разумеется, о том что я намерен сделать. Мы с моей ракетной установкой находимся вне времени, вне реальности. Надеюсь, кто-нибудь обнаружит эти записи, когда мир изменится.
Теперь о Панде. Девушке, с которой я познакомился, обретя второе рождение. Прозвище — в честь вымерших медведей, живших, кажется, в Китае. Панды так и не приспособились к синтетической пище. Как и коалы, дельфины, жирафы, слоны…
Многих животных и птиц можно теперь изучить только по зоологическим атласам и голограммам в Сети. Подумать только, я — единственный человек, видевший этих зверей живыми, в знаменитом Московском зоопарке…
Внешне она совсем не походила на добродушного, толстого мишку. Разве что черно-белыми, разделенными пробором волосами… Тонкая и гибкая, в черной куртке из клонированной кожи, огромной и бесформенной. Джинсы узкие, плотно обтягивают длинные ноги.
Одежда увешана множеством старинных микросхем, чипов и флэшек на цепочках. Винтаж, прошлый век — смеялась она.
Когда я родился, о таких технологиях не мечтали даже фантасты…
Панда была анархисткой. Анонимы — так называли себя новые революционеры. Они сильно отличались от тех, кого я помнил из школьных уроков истории и кино. Не ходили на демонстрации, бесстрашно подставляя лица — под вспышки фотокамер, а сердца — под пули, не организовывали террористических ячеек… Анонимы никогда не встречались и ничего не знали друг о друге. Многие ни разу не покидали своих жилищ.
