Раздевшись, ложусь рядом с Кайлом на узкую койку и крепко прижимаю его к себе. Он похож на глыбу льда: жёсткий и обжигающе холодный.
Я бездумно растираю его тело ладонями, не зная, что ещё можно сделать, но спустя какое-то время вдруг понимаю, что это помогает. Мертвенно-голубой оттенок кожи постепенно сменяется привычным оливковым. Дыхание становится ровным и более глубоким.
Продолжая растирать руки и плечи Кайла, смотрю в его лицо. Натыкаюсь взглядом на небольшой вертикальный шрам, разделяющий бровь надвое, и пытаюсь отогнать воспоминания, совершенно некстати лезущие в голову.
Мы на полу в раздевалке учебки. Кайл подо мной, в углу его рта ссадина, бровь рассечена, под глазом наливается синяк.
Я крепко держу его за запястья, прижимая его руки к полу, а он пытается освободиться.
Вокруг собрались парни из нашей группы, ещё немножко – и нас начнут растаскивать. Ловлю последние мгновения и сознательно ослабляю хватку, позволяя Кайлу оказаться сверху: он делает это одним рывком.
Припечатав меня к полу, Кайл тут же поднимается и молча уходит из раздевалки. Даже не ударив напоследок.
– Дилан, задолбал. Кайл нормальный парень, что ты привязался? – скучающим тоном говорит кто-то. Парни посмеиваются. Хлопают дверцы шкафчиков.
Я понимаю, что мои нападки на Кайла уже давно выглядят странно, но держать себя в руках получается всё хуже. Ненависть – единственное надёжное укрытие для моих чувств.
Хорошо помню, с чего всё началось. В начале курса я случайно надел лётный шлем Кайла вместо своего. От запаха его волос и кожи, впитавшегося в ткань, мозг закоротило. Тогда-то я и понял, что пропал.
Разжигая в себе ненависть к Кайлу, я всё равно не мог совладать с тем, как сильно меня тянуло к нему. К концу обучения я дошёл до крайней степени отчаяния, и когда на экзаменационный полёт нас поставили в пару, сознательно вошёл в штопор, намереваясь разбить корабль.
Каким же феерическим идиотом я был, страшно вспомнить…
Кайл вздрагивает, открывает глаза и пытается сфокусироваться на моём лице. Я понимаю, что наши тела уже одной, нормальной температуры, и его больше не трясёт.
– Слезь с меня, извращенец, – хрипит Кайл и тут же отключается – сил у него ещё катастрофически мало.
***
Прихожу в себя и с трудом вспоминаю, где я и что произошло. Голова раскалывается, тело ломит, к горлу подкатывает тошнота, но жуткой боли, выламывающей кости и пронизывающего насквозь холода больше не чувствую.
– Эй, – Дилан садится на корточки возле моей койки. – Ты проспал три дня. Пришлось поставить тебе катетер.
