– А они и розарий загубили, как я понимаю, и вообще не особо Снигирями занимались… – задумчиво сказала Лена. – Только насчёт удачи не очень понятно, вроде бы отец Вадима был игроком, и не слишком везучим. Раз кредиты брал?
– Невезучий игрок кончил бы жизнь в той самой помянутой сточной канаве, – возразил Андрей. – А этот выигрывал чаще, чем проигрывал. Настолько чаще, что был обвинён в шулерстве, вызвал обвинителя на дуэль и ранил в руку.
– Кстати, а когда Виталий Снигирёв умер?
– М-м-м, не помню. Может, и до нашего знакомства, Вадим его никогда не упоминал.
– Надо выяснить, – Лена кивнула своим мыслям. – Гай, что ещё удалось узнать? Со мной домовой говорить отказался.
– Так ты не о том спрашивала, – пикси отмахнулся с точно рассчитанной долей пренебрежения, ровно настолько, чтобы это было заметно, но недостаточно для обиды.
– А о чём было надо?
– Дело в том, что Мефа – он именно домовой. За пределами главного строения он не властен, даже баня и сараи уже не его. Поэтому он многого не знает. А ты задавала ему общий вопрос – почему не удаётся продать? Причина ведь не обязательно в доме…
Лена и Андрей переглянулись, и он сказал:
– Ну, никто и не обещал, что будет легко. Значит, надо искать текст завещания и расспросить Вадима об отце.
– И ещё о том, почему он даже не стал пытаться исполнить условия, оговорённые в этом тексте.
– Да, ты права.
Взглянув на часы, он добавил:
– Скоро ужинать позовут, вот после ужина я с ним и поговорю.
– Ну вот, опять! – Гай надулся. – Вам, значит, телячьи котлеты, а бедный маленький пикси питайся сухой корочкой, пропадай тут в одиночестве, в голоде…
* * *
За ужином было тихо. Молчали все, кто собрался в большой тёплой столовой главного дома, разве что иногда слышалась просьба передать соль или хлеб, да и то, произнесённая полушёпотом. Впрочем, это-то было естественно и ожидаемо, всё-таки суток ещё не минуло после того, как одну из них нашли во дворе, валяющейся лицом вниз в кровавой луже. Но напряжение словно висело над сотрапезниками, и Лена, разрезая телячью котлету, поглядывала на них, пыталась понять, в чём дело. Наконец поймала взгляды, которыми обменялись Софья Яковлевна и Владимир Марков, и поняла: столовую наполняла взаимная ненависть. Словно магический купол, она накрывала сидящих за столом, сгущала атмосферу до состояния киселя и не давала дышать. Вне этого воображаемого купола оказались они с Андреем и Лиана, полностью погружённая в свои мысли, явно невесёлые. А вот Вадим, вопреки её ожиданиям, то и дело одаривался неприязненными взглядами то со стороны Льва Яковлевича, то от кузена Юрия.
