Яблочный пирог пахнул упоительно, самовар поблёскивал толстыми боками, на сливочном масле выступили капельки… Когда гости один за другим стали прощаться и уходить из-за стола, Лена заметила, что куски пирога остались практически на всех тарелках, кое у кого и нетронутые.
Наталья Петровна, недовольно бурча что-то себе под нос, начала убирать это всё.
– А вы пирог домовому оставьте, – сказала Лена неожиданно даже для себя самой.
Экономка искоса на неё посмотрела.
– Нешто он тут есть?
– А как же!
– Не верю я в это.
– Ну, вот оставите пирог и заодно проверите, – пожала плечами гостья. – Не выкидывать же такой деликатес! Только вслух скажите, что можно взять…
Поднявшись в свою комнату, она достала дневник и записала:
«Итак, пока что никакого «итак» не получается. У меня не появились даже предположения о том, кто убил Стеллу. Может, я квалификацию потеряла? Всё-таки раньше к концу первого дня расследования могла хотя бы в общих чертах обрисовать и личность убитого, и круг подозреваемых. А тут… Ну, круг-то есть, и даже узкий, только вот выкинуть из него пока никого невозможно.
Вопрос о причинах неудач с продажей Снигирей тоже остаётся в той же позиции. Почти в той же: мы знаем теперь, что интересуются поместьем и адвокат, и некий знакомый кузена. Не была ли смерть Стеллы с этим связана? Инспектор Коваль пока молчит, значит, выяснить, кто же такой Артур, ему ещё не удалось. Ну, ничего, выяснит, судя по всему, он парень хваткий. Надеюсь, завтра им и в самом деле удастся восстановить сообщение, и мы получим, как минимум, результаты вскрытия».
Зевнув, Лена взглянула на часы – половина двенадцатого. В доме тихо, будто все уже спят – а может, и в самом деле спят, день получился долгий и нерадостный. Взяла полотенце и зубную щётку, вышла в коридор и направилась в сторону ванной, приостанавливаясь у каждой двери и пытаясь услышать, что там происходит. Мелькнула мысль запустить подслушивающие заклинания, но потом она не без сожаления от неё отказалась: сил уйдёт много, а заметить эту подслушку сможет любой обладатель хоть минимальной толики магии.
Адвокат что-то говорил размеренно и однотонно, то ли диктовал, то ли выговаривал за что-то Софье Яковлевне.
Из спальни Лианы доносились тоненькие щенячьи всхлипывания.
Марковы довольно громко ругались, и Лена удивилась, как они не боятся разбудить ребёнка. Потом поняла, почему: в самом конце коридора их отпрыск висел на подоконнике, глядя во двор. «Я не слышала от него ни одного слова! – подумала вдруг она. – Немой? Не бывают дети такими молчаливыми! Хотя Гай говорил что-то о нём…»
