Когда я вернулся… нет, точнее так: когда я ворвался домой, распахнув железную дверь так, что та едва не вылетела из проёма вместе с коробкой, моя Катя преспокойно кашеварила на кухне. Она, услышав грохот, вышла посмотреть, что стало его причиной. Увидев меня, улыбнулась:
– Привет, Ёжик. Ты чего шумишь?
– Да вот, хотел узнать, какого чёрта тебя этот урод подвозит на своей грёбаном мотоцикле?! – выпалил я, скидывая обувь и вешая куртку. Так сильно «постарался», что петлю выдрал. Швырнул в запале одежду на пол.
– А что в этом такого? – спокойно, словно не замечая мой психоз, спросила жена. – Я никогда не каталась на байке, он предложил, я согласилась.
– Ничего, что тебя чужой мужик подвозит, хотя есть я?
– Ты есть, конечно. Но тебя не было. Я подождала, а потом смотрю – Глеб подъехал. Очень любезно предложило подвезти домой.
– И ты так просто согласилась?! – почти крикнул я.
– Не повышай на меня голос, – спокойно, но с железной ноткой в голосе сказала Катя. – Да, согласилась. Потому что это обыкновенная вежливость. С его стороны и с моей.
– Ты что, Катюша, вообще не понимаешь, что происходит?! – спросил я, постаравшись не орать, чтобы моя благоверная не замкнулась. Обидится если, – потом слова не вытянешь.
– Что же происходит? Просвети.
– Да он тебя соблазнить пытается!
Повисла пауза, а потом Катюша звонко рассмеялась, уходя от меня на кухню. И там продолжила переливаться серебряным колокольчиком. Я обожаю её смех, такой милый и веселый. Но не теперь. Мне совсем было не весело. Подняв чертову куртку, я кое-как присобачил её на крючок и пошёл за женой. Позади послышался хлопок. Куртка наплевала на мои действия и свалилась обратно. Даже она бесит сегодня! И пусть валяется!
Катя продолжила варить суп, как ни в чем ни бывало. Смеяться перестала, и теперь… напевала песенку! Я отчетл услышал:
– Фантазёр, ты меня называла
Фантазёр, а мы с тобою не пара
Ты умна, ты прекрасна, как фея
Ну, а я, я люблю всё сильнее...
О ком это она?! Я сжал кулаки. Нет, пора мне разобраться с этим байкером, мать его душу так! Я развернулся и сделал шаг к выходу, но Катя вдруг прервала своё песенное мурлыкание и сказала жестким голосом:
– Стоять.
Я замер.
– Куда собрался?
– Рожу ему пойду начищу. Чтобы к моей жене не приставал.
– Никуда ты не пойдешь.
– Нет, пойду.
– Лишу сладкого на неделю.
Я сделал ещё шаг.
– На месяц! – прозвучало требовательное.
Я остановился, словно в стеклянную стену упёрся. Медленно повернулся.
