Постепенно зеваки разошлись по своим делам, подгоняемые родственниками к сбору вещей. Августин устроил сбор солдат где-то в начале селения и давал им какие-то указания.
Сайофра осталась с Изибил наедине.
– Вам нельзя в лес, – тяжело выговорила девушка, сглатывая слёзы. – Альвы не пропустят вас к соседнему селению.
Женщина устало посмотрела на дочь.
– А что ты предлагаешь? – грубо спросила она. – В горы подняться мы не успеем, да и не все смогут это сделать – дети и старики просто не справятся. Это наш единственный шанс спастись. А твой – остаться здесь.
Дочь нахмурилась и спросила:
– Что ты имеешь ввиду, мама? Я не понимаю.
– Альвы не тронут тебя, Сайофра, – впервые за много лет Изибил назвала её по имени и нервно прикусила нижнюю губу. – На это есть…свои причины.
Внезапно девушку осенила догадка. Она поражённо смотрела на мать, которая нагло врала ей все эти годы. Всё стало понятно. Сайофра осознала, почему мать прикрывала её уши все эти годы, откуда взялась дудочка и гребень. Нашлось объяснение и тому, почему незнакомый альв услужливо показал дорогу сбившимся с направления путникам. Ему нужна была Сайофра.
– Возьми, – Изибил вложила в руки дочери эльфийскую дудочку, которую так ревниво прятала от дочери, опасаясь беды. – Мне она уже ни к чему.
Девушка осталась молча стоять у крутого склона, наблюдая как Изибил, опустив усталые плечи, побрела по дорожке к дому. Сайофра была не в силах что-либо ответить удаляющейся женщине.
Августин Туллий Северус никогда не изменял своим принципам. Его отец, будучи человеком достаточно уважаемым в кругах мудрых философов, с детства заложил в мальчике веру в истинность твёрдо доказанных наукой фактов. Всё, что не имело места быть в реальности, отсекалось и не принималось ни по каким параметрам. Именно поэтому мужчина всячески пресекал различные верования в своей центуре, которые касались предстоящих сражений или трудных операций. Он давал понять своим воинам, что победа зависит от их ловкости, силы, сообразительности и выносливости. В данном вопросе не играет никакой роли завязал ли ты на своём вещмешке три узла или пять – если ты слаб и глуп, то всё равно будешь убит. Боги любят тех, кто полагается сам на себя, а не ждёт благословений судьбы. Так рассуждал Августин до сегодняшнего дня, ставшего для него переломным моментом в жизни.
Сначала римлянин наотрез отказывался допускать мысли о том, что мистические силы, которых так боятся в здешних местах, действительно существуют и очень успешно контактируют с людьми, пусть и не в дружелюбном контексте. Он успокаивал себя раздумьями о том, что в смертельной аллее его солдат и галльского воина порешили искусные убийцы, обитавшие где-то неподалеку. Долго обманывать самого себя не получалось. Когда они с Сайофрой вышли к реке, Августин чуть не упал на грязную сырую землю от страха и удивления, какого раньше не испытывал никогда. Вдалеке у берега стирали кровавые одежды тощие скелетоподобные существа с обвисающей на худых черепах кожей. Они растягивали свои стоны на долгие переливы, наседавшие на уши так, что хотелось заткнуть их прибрежной травой. Впервые центуриону стало так жутко. Попытавшись объяснить логически все происходящее, мужчина осознал, что это невозможно. Люди не могут так выглядеть и издавать настолько ужасающие звуки. Римлянину пришлось принять реальность такой, какая она есть и разрушить свой уже привычный взгляд на мир.
