Бойрикс рассказывал, будто Рим – это огромная деревня, где людей настолько много, что они даже на главной площади не помещаются. Там большие каменные дома, столбы и есть специальное круглое сооружение, где сражаются воины со всего мира. Туда приходят люди, чтобы посмотреть на это и получить удовольствие от наблюдения за дракой.
– Опять ты меня не слышишь! – мать со злости щёлкнула Сайофру куском выделанной овечьей шкуры по плечу. – Дел сколько, дел-то сколько, а ты все мечтаешь! Да только о чём мечты твои, а? Бездельница! Никуда негожая!
Девушка стойко переносила все оскорбления со стороны матери, но в этот раз ей стало очень обидно. С самого утра пашешь, а тебя ещё и бездельницей называют. Выхватив шкуру из рук матери, обычно робкая Сайофра кинула её в горящий огонь.
– Не трогай меня! – крикнула она. – Что я сделала тебе? Родилась? Так я на свет не просилась!
Круто развернувшись, девушка вышла со двора и направилась к реке. Изумлённая Изибил смотрела вслед взбунтовавшейся дочери до тех пор, пока та не скрылась из виду.
Сайофра шла быстро. Ей казалось, будто в любой момент взбешенная мать догонит и выпорет прямо при людях за непослушание. Однако, чувство злости было сильнее. Оно заставляло девушку идти подальше от дома, чтобы остудить свой пыл. Непривычное ощущение кружило голову, сковывало всё нутро холодом и будоражило разум. Мать всегда была для неё огнём, мерцающим в темноте. Сайофра любила её всем сердцем и безмерно уважала, никогда не пытаясь перечить или грубить. Кроме Изибил у девушки никого не было. Отец разговаривал с дочерью крайне редко, в основном интересуясь какими-то бытовыми вопросами. Лишь мать иногда могла спросить, как она себя чувствует и нравится ли ей кто-нибудь из деревни. Это было уже много по сравнению с обычными разговорами изо дня в день о скоте, стирке и готовке.
Сайофре хотелось большего. Она была готова говорить часами о лесах, полях и озерах. Слушать песни, рассказы о далеких странах и придумывать свои истории у вечернего искрящегося костра. О, как ей хотелось, чтобы мать хоть раз заглянула в её душу, а не видела в ней лишь безмолвную работницу! Неужели так должна проходить жизнь человека? Неужели люди – лишь плотные оболочки, которые вынуждены выполнять свои ежедневные потребности? А что, если потребности не такие как у остальных? Если ей не нужна эта ужасная вонючая похлебка с вытопленным жиром, не нужен этот пропахший тяжёлым трудом дом и эти злобные соседи, которые лишь радуются неудачам? Девушка подняла лицо к небу, словно надеясь найти там ответы на эти вопросы.
