— Да! — В трубке сухо щелкнуло и загудел отбой.
— Да что же это такое?! — спросила Лидия у трубки дрожащим голосом. — Кто это развлекается?! Завтра же куплю определитель номера!
Чем именно ей поможет определитель и что будет делать с номером, который определится, она хорошенько не знала, но сама по себе мысль была утешительной.
Вдалеке за кухонной стеной щелкнул чайник. Можно приступать к кофе. В нем нет калорий.
О боже, боже…
Лидия натянула носки, пижаму, а сверху еще толстенный махровый халат до пят, сунула трубку в карман и пошла на кухню.
Телефон зазвонил, когда она задумчиво водила ложкой внутри медной турки и думала об Игоре Леонтьеве.
Лидия выхватила из кармана нагревшуюся трубку. Ответить или нет?
Почему-то ей вдруг стало страшно.
— Да? — решившись, спросила она.
— Что так поздно? — Голос матери, нежный, журчащий и переливчатый, как горная речка весной, приятно потек Лидии в самое ухо, и от облегчения она прислонилась лбом к белой дверце кухонного шкафчика.
“Господи, да что же это я так перепугалась? Смешно, честное слово!”
— …уже третий раз, и даже на работу. Где ты пропадала? У тебя свидание?
— Нет у меня никакого свидания, мам. — Лидия достала с полки большую кружку и старинную пузатую, розового стекла сахарницу с неровными тяжелыми кусками настоящего сахара. Она признавала только такой. Как отец. И бабушка. — Просто задержалась на работе. Сдавала материал вместо Гришки Распутина. У Гришки очередной загул. Начальство в бешенстве, ну и мне пришлось срочно выдумывать что-то такое…
Неизвестно, зачем она все это излагала. Матери не было никакого дела до ее работы да и до нее самой. Может, просто для того, чтобы подольше не спрашивать “А как ты?”.
Лидия улыбнулась и остановилась на полуслове.
— Ну а ты как? — спросила она, пристраиваясь с ногами в продавленное кресло, покрытое клетчатым пледом. Придерживая ухом трубку, Лидия накинула плед на ноги и осторожно взяла со стола кружку.
Ну вот. Теперь можно жить дальше.
Она отхлебнула кофе, обернула кружку пледом и стала греть руки о старую, моментально нагревшуюся шерсть. Мать говорила, не останавливаясь:
— …кроме того, это зависит еще и от мнения Бориса Исааковича, а ты прекрасно знаешь, как Боря ко мне относится еще с институтских времен. Если бы твой отец не был так влюблен и я не боялась, что он что-нибудь сделает с собой, если я предпочту другого…
Все это Лидия слышала два миллиона раз и даже знала наизусть некоторые отрывки из текста.
