– Товарищ старшина! Красноармеец Гаврилов по вашему приказанию прибыл!
– Заходи, садись.
За столом помимо Черных сидел младший сержант, с любопытством осматривающий Семена.
– В общем, забирают тебя у меня, Гаврилов. Вот приказ. Поступаешь в распоряжение младшего сержанта Богалий. Все подробности у него по дороге узнаешь, некогда мне тут с вами рассиживаться.
– Есть! – только и смог ответить Семен, с удивлением посмотрев на младшего сержанта. А у того во взоре огоньки озорные, так и бегают.
А Черных продолжил:
– Давай, Семен! Спасибо за службу! Что надо будет – обращайся, постараюсь помочь, – встал, подошел к красноармейцу, вскочившему с места, и крепко пожал руку.
Как только Гаврилов и Богалий вышли, Черных перекрестил их вслед и, затянувшись папиросой, долго смотрел в сторону выхода. Хороший парень Гаврилов – искренний, без гнилья за пазухой, к такому быстро прикипаешь всей душой. И Кузнецов, к которому он отправился, тоже мужик хороший. Дружили они. Но про Гаврилова Черных ему не рассказывал. Знал, что если старлей обещал к себе забрать, то всеми правдами и неправдами заберет. А отпускать Семена не хотелось. Замену найти ему не сложно. Вот только в роте у Кузнецова – это даже не на передовой. Хоть и бережет он каждого бойца как зеницу ока, но постоянно по лезвию ходят. Черных прекрасно помнил бойцов у старлея и в ноябре 41-го, и в апреле 42-го, и в августе 42-го…. Большей частью это все разные бойцы. И нет в том вины их командира, как раз он принимает зачастую единственно верные решения. Вот только ношу берет непосильную, или дают таковую, помня о былых заслугах. И самое страшное не это. Куда ужасней, что Кузнецов в каждой потере винит себя, терзается душой… А посему, при выполнении любой задачи, стремится все сделать сам, пытаясь как бы защитить этим своих бойцов. Вот только чем тяжелее мы взваливаем груз себе на плечи, тем быстрее и спину надорвем. А любая ошибка в его деле – это смерти таких молодых пацанов, как Гаврилов – искренних, с душой нараспашку. Верят они в Кузнецова, безоговорочно верят.
Именно это и пытался донести вчера Черных в разговоре с старлеем. Откуда только тот прознал про Семена… На том и разругались друзья. А сегодня после обеда прибежал этот Богалий с письменным приказом, оформленным чин-чинарем. Обычно на это до недели уходит, а тут на тебе, и суток не прошло.
Гаврилов быстро собрал в вещмешок все свои скудные пожитки, попрощался с сослуживцами и вышел к младшему сержанту.
