– Тебе незачем мне помогать.
– Да.
Ясон не думал, что Атлас им снова ответит.
– Мне незачем тебе помогать. Мне никогда не было дела до вашего племени, и к олимпийцам я большой любви не питаю. Знаешь, что однажды мне сказал Зевс? В тот день, когда моя война была проиграна, когда моих яростных братьев вновь заточили в утробу земли, вот тогда, вынося приговор, Зевс сказал, что я не так плох. Не так плох. Не я поднял восстание братьев, хоть и рубил беспощадно в той битве. Меня не заперли в мертвой земле, но положили небо на плечи. «Я не так плох». Я тысячу лет смотрел лишь на небо, чтобы не видеть людей, вас, ради которых нас, первородных, отодвинули в сторону. Через тысячу лет я впервые услышал чужие слова, и это был Геспер, зачем-то прозванный вечерней звездой. Странный юноша, один из тех новых друзей олимпийцев, обласканный ими. Ему бы сторониться титанов, ненавидеть их, презирать и бояться. Но каждую ночь, когда плыл в своей ладье по темному небу, он останавливался рядом со мной, не слушал угрозы и зачем-то говорил мне о том, что Эриду вытолкали в шею из тронного зала, что Гермес зачем-то привел на Олимп барана с шкурой из золота, и пока все спорили, как прясть из его драгоценной шерсти, тот почти умял весь поднос с волшебными яблоками из здешнего сада. То-то было потехи. И через сколько-то лет я стал отвечать ему. А он не винил меня за прежнюю грубость. У него чудесные дочери, и я знаю их с детства. Они частенько просили меня раздуть облака, чтобы не прекращать свои игры. Светленькая Меропа была мне любимицей. Я не знаю, как такой ничтожный, как ты, мог заполучить ее дружбу. К старости я становлюсь глупее и мягче. «Я не так плох», да… Может, я и выполню твою просьбу. Но не ради тебя, и не ради подобных тебе.
– Подними небесный свод чуть повыше. Даже если на горизонте он сросся с землей – оторви его и пусти нас за край.
Атлас молчал.
– Всего на мгновение. Тебе не придется ждать, когда мы вернемся, и никто кроме нас не ускользнет из этого мира.
– Пусть будет так. Если богам не понравится, я расскажу о тебе, не задумавшись.
– Если повезет, – Геракл вновь перекинул голову чудища себе на плечо. – я сам расскажу богам о себе.
Когда вокруг заскрипело и затрещало так, будто руками раздирали старую ткань, только в сотню раз громче, Ясон ожидал, что увидит бездну, как темной ночью на небе. Будто за небесным сводом, что держит титан, есть еще один с совсем другими холодными звездами, еще дальше и бесконечнее. Но когда ткань мира перед его глазами порвалась окончательно, когда горизонт вознесся вверх и оторвался от ровной земли – там было белым-бело, как во все тех же пустошах снега.
