Автономное плавание | страница 9
Материнское сердце... Сколько любви и тепла, сколько тревог и волнений вмещает оно! Оно с замирающей радостью прислушивается к первым толчкам ребенка в чреве и уже начинает тревожиться за его судьбу. Оно ошалело бьется от счастья, когда ребенок сделает первый самостоятельный шаг, и больно сжимается, когда крохотное и беспомощное существо мечется в жару детской болезни. Оно наполняется несказанной гордостью, когда сын приносит домой свою первую получку, и его до краев заливает жгучая горечь, когда сын, обзаведясь семьей, забывает писать матери письма.
Матвей не стеснялся своих, годами не высказанных, сыновних чувств, и Мария Ефимовна принимала их с тихой грустной радостью. Она тоже не хотела ни на минуту отпускать Матвея от себя, опасаясь, как бы судьба снова не разлучила их. Мария Ефимовна никак не могла привыкнуть к тому, что сын уже взрослый, и все еще заботилась о нем, как о трехлетнем несмышленом мальчике, каким она его потеряла и каким он был в памяти все эти годы.
А сердце матери было уже надорвано, дважды у нее был инфаркт. Однако встреча с сыном будто возродила ее. Мария Ефимовна сразу помолодела, могла неутомимо работать, и все свободное время хлопотала по хозяйству: бегала на рынок, гладила сыну рубашки, штопала носки и находила во всем этом необычайную радость и наслаждение.
Когда на следующий год Матвей поступил в училище, Мария Ефимовна лишилась главной радости - возможности заботиться о сыне. Он редко бывал дома, всего раз в неделю. Чтобы быть поближе к сыну, Мария Ефимовна сама поступила работать в училище преподавать французский язык.
Теперь они виделись каждый день. Казалось, она и думает о том же, о чем думает сын, и живет его заботами и его радостями.
Но у нее были и свои тревоги. Опять начало беспокоить сердце. Она снова стала принимать лекарства, стараясь, чтобы сын не заметил этого. Но лекарства уже плохо помогали. И однажды на уроке приступ свалил ее. Через четыре часа она умерла...
И хотя Матвей знал, что мать тяжело болеет, ее смерть была для него неожиданной.
Он остался один со своим горем. Поэтому стал приходить к Соне каждое увольнение. Они бродили по городу, ходили в театр, ездили к морю. Матвею было хорошо уже от того, что он не один, что есть человек, к которому он привык, который ему нужен.
Со временем он обнаружил, что их взгляды во многом расходятся. Соня была на четыре года старше его. Но дело было не в возрасте. Просто она оказалась слишком практичной, и это начинало раздражать Матвея. Но он привык к Соне, был благодарен ей и боялся опять остаться один. Из благодарности он готов был жениться на ней. И, наверное, женился бы, если бы она согласилась ехать в Синеморск. Но она не поехала, и где-то в глубине души он испытывал облегчение...