Брагин приподнялся, стукнулся лбом об какую-то железную часть «Ковровца» и сразу все вспомнил.
– Колька! – позвал он Казакова.
Ответа не было.
Холодный пот прошиб костлявое тело Брагина. Его друг Казаков Николай Васильевич поблизости не наблюдался.
– Казаков! Казаков! Колька! – закричал во всю глотку Брагин и, спотыкаясь в темноте, побежал в сторону дороги.
Кругом лежала прохладная влажная ночь с присущими ей запахами и звуками.
– Кольку потерял! Кольку потерял! – билась о череп беспокойная мысль.
Брагин побегал по дороге туда-сюда и, вдоволь накричавшись, вернулся назад к мотоциклу.
– Угробил! Друга угробил! Сволочь! Идиот! Алкаш пропащий! – казнил себя Брагин, звонко стуча зубами.
Дрожащими руками он завел мотоцикл, включил свет и поехал назад по своему маршруту отыскивать утерянного Кольку.
На Грушевском пруду события развивались следующим образом.
После отъезда обоих Николаев в село за провизией начался клев. Степан Иванович Стрелецкий, увлекшись рыбалкой, не думал уже о закусках и горячительных напитках. Он то и дело вытаскивал и складывал в садок глупых пузатых карасей.
Рядом сидели два новых рыбака, старые знакомые наших друзей из села Старосельцево. Клевало у всех одинаково хорошо.
Вечерело. Круглое, красное как помидор, солнце мигнуло напоследок ехидным глазом и нырнуло отдыхать в ближайшую лесополосу.
Степан Иванович смотал удочки, собрал снасти и, вытащив из воды дрожащий свиным холодцом садок, полез по склону к своему тяжелому мотоциклу. Уложив все как следует в коляске, он надел защитный шлем монтажника-высотника и сказал Старосельцевским рыболовам:
– Ребята, присмотрите вон за теми удочками. Мои хлопцы уехали в село к знакомым, должны скоро вернуться. Они с ночевкой, а я поехал домой. Утром на зорьке вернусь. Всего хорошего!
Стрелецкий завел мотоцикл и, пугая нервным светом набежавшие сумерки, медленно скрылся вдалеке.
Ребята из села Старосельцево просидели за удочками до самой темноты. Когда стемнело настолько, что трудно стало различать поплавки, они вскарабкались по косогору к своему мототранспорту, новенькому «ИЖ»-56 достали свертки с ужином и расположились тут же на траве. Появилась обязательная емкость за два рубля восемьдесят семь копеек. Рыболовы чокнулись, крякнули и принялись за вечернюю трапезу. Когда они закончили свой поздний ужин, послышалось тарахтенье мотоциклетного мотора, затем показался бледный свет и к ним подкатил молодой скуластый человек на старом «Ковровце».
