– Маленькая! Давай сейчас причёску сделаем, а то потом… – ей не хватило дыхания, и она согнулась в пояснице, переводя дух, – ох и запыхалась… а то потом времени не будет. Анюта сказала, Эдвард… с родителями уже час, как… сюда выехали.
– Конечно, Даша, пойдём.
Отдышавшись, Даша восхищённо поцокала языком:
– Сынок-то твой каким франтом! А я кое-как Стефана заставила костюм надеть, на галстук так и не уговорила. Сейчас Пашку видела с мужчиной каким-то. Симпатичный такой, одет стильно. Сынок твой поверх рубашки платок повязал, а у того платок снизу, в расстёгнутый ворот виден. Шейные платки сейчас модно, что ли?
Я пожала плечами, открывая перед нею дверь спальни.
– А ты какое платье наденешь?
– То, что на последнем показе у Y купила.
– Это тёмно-синее, что ли? Оно же строгое очень.
– Что же в нём строгого? Спина открыта, разрез на юбке до середины бедра. – Я села в кресло перед зеркалом. – Волосы убери повыше.
– А танцевать будешь?
Я задумалась. «А если Серёжа пригласит на танго?..»
Даша в ответе не нуждалась, она увлечённо описывала платье Анюты, потом описала свой туалет. Теперь с обновками Даши и Анюты я не знакома, теперь и мать, и дочь наряжаются, оплачивая наряды кредитной картой Эдварда.
«Неет… никаких танцев… – решила я, – особенно, если Серёжа пригласит».
– А кто он?
– О ком ты, Даша?
– Ты что, не слышишь меня? Этот, симпатичный, рядом с Пашкой?
– Даша, я не знаю. – Я улыбнулась ей в зеркало. – Так хорош, что никак не забудешь?
Она хмыкнула и дёрнула плечом.
– Да мне-то он что? Молодой совсем. На голову, какое украшение наденешь?
– Никакого.
Даша подняла на меня удивлённый взгляд, собралась возразить… и промолчала.
Покинули спальню мы вместе, спускаясь по лестнице, Даша вдруг метнулась к её противоположной стороне, невидимой из диванной зоны гостиной, и приглушённо вскрикнула:
– Семья Эдварда уже приехали! Маленькая, подожди! – пользуясь мной, как прикрытием, Даша вытянула шею, рассматривая будущих родственников. – Алевтина-то как вырядилась! Смотри, с ними мужик какой-то. – Даша прыснула. – Кто, не знаешь?
Незнакомцу на вид было лет шестьдесят. Одет он был в чёрный растянутый свитер и, того же цвета узкие, укороченные джинсы, открывающие голые цыплячьи щиколотки. Вокруг кадыкастой шеи был намотан красный вязаный шарф, на голове мягкая кепка с большим козырьком, чёрная, как и свитер. Единственная качественная вещь в обличье – красные полуботинки, надетые на голую ногу. Мужчина напоминал подростка, призревшего зрелость и шагнувшего из юности сразу в пору увядания. В левой руке он держал незажженную курительную трубку с длинным изогнутым мундштуком, локтем правой прижимал к себе какие-то папки. «Неужели папа Эдварда пожаловал?», – предположила я про себя и, встретившись с взглядом незнакомца, направилась к гостям. Пока я шла, глаза его без всякого стеснения рассматривали меня вначале сверху вниз, потом снизу вверх.
