– Здравствуйте! Добро пожаловать! – приветствовала я гостей.
Макс, встретивший их первым, вполоборота повернулся ко мне и шепнул:
– Мама, дед уже приехал, сказал, как только приведёт себя в порядок, спустится в кабинет. Он хочет поговорить.
Я протянула руку Виталию, жена его почему-то спряталась за спиной сына.
– Здравствуйте, Виталий!
В отличие от жены, Виталий демонстрировал искреннюю радость от встречи – взяв в обе свои руки мою ладошку, тепло произнёс:
– Рад вас видеть, Лида. Здравствуйте.
Со дня нашего знакомства Виталий несколько раз приезжал в усадьбу, всякий раз для того, чтобы нанести визит вежливости, а на самом деле, чтобы поговорить о крушении своего брака. Он не жаловался и советов не ждал, он нуждался во внимательном слушателе. Узнав о том, что нелюбим, узнав, что сын, которого он воспитывал, не от него, Виталий надеялся в рассуждениях о себе и о жене отыскать причину для сохранения семьи. Любовь его к жене надломилась, радость от беззаветного служения исчезла, и причину для сохранения семьи каждый раз он находил только одну – прожитая вместе жизнь.
– Здравствуйте, Эдвард, – продолжала я приветствовать гостей.
– Здравствуйте, Лидия.
Эдвард склонился к моей руке, открыв взору Алевтину Марковну, я поздоровалась:
– Здравствуйте, Аля.
Алевтина Марковна сделала шажок в сторону и вышла из-за сына, робко улыбаясь, первой подала мягкую, вялую руку. Я пожала её и перевела взгляд на незнакомца.
– Лидия, позвольте представить, – начал Эдвард и запнулся, – это…
Незнакомец едва заметно усмехнулся и выжидающе посмотрел на него, на помощь сыну пришёл Виталий:
– Лидия, мой брат Аркадий. Художник, чью картину вы так высоко оценили.
Острые с прищуром, совсем не подростковые глаза художника так же детально стали рассматривать моё лицо, как ранее рассматривали фигуру, словно изучая пропорции. Виталий засопел, видимо, сердясь на продолжительное, граничившее с неучтивостью, молчание брата. Наконец, Аркадий произнёс:
– Вы очень красивы.
– Благодарю. Рада знакомству, Аркадий. Я Лидия. Моя дочь считает вас великим художником.
– А вы?
– А я влюбилась в «Надежду».
– Как вы сказали?
– Простите. Не зная названия картины, я назвала её «Надежда».
Он удивлённо покачал головой.
– Я восхищён. Вы – первая, кто увидел в картине надежду, все остальные видят отчаяние. Благодарю вас. – Он поклонился. – Я картину назвал «Возрождение надежды», но ваша лаконичность мне нравится больше. Позвольте?
Он протянул раскрытую ладонь, я положила на неё руку, он не стал наклоняться, поднял мою руку на уровень своих губ и, целуя пальцы, как заправский ловелас, смотрел мне прямо в глаза. Я улыбнулась и отняла руку.
